Повелитель воронов (ЛП)

Его рука скользнула по её лицу, оставляя за собой серебристую ауру. Она мерцала вокруг гурии, преображая, осветляя волосы Аньи до красновато-коричневого оттенка, изменяя черты лица, пока её красота не исчезла, и она предстала странно неказистой в ярких шелках. Гурия коснулась своего лица. Её глаза, теперь уже медные, а не изумрудные, расширились от ужаса. Она всхлипнула.

Шилхара погладил её волосы.

— Тише, женщина. Это не более чем маска. Иллюзия. Она исчезнет через несколько часов или ранее, если я разрушу чары.

Её плечи облегчённо опустились, а изменившиеся глаза на мгновение закрылись. Когда она открыла их и улыбнулась, весь его сдерживаемый голод вырвался на свободу. Она была Мартисой. Шилхара обхватил руками тонкий стан и притянул к себе. Его загорелые руки лежали на её украшенном драгоценными камнями корсаже, и ему не терпелось сорвать с неё одежду. Анья встретилась с ним взглядом в зеркале.

— Она ведь не знает, правда? Что ты её жаждешь? Больше всех остальных.

Она повернулась к нему, и он приложил палец к её губам.

— Тсс. Ничего не говори. Есть красота, которую не может воссоздать даже моя магия.

Она выгнулась в его объятиях, гибкая и грациозная, пока он снимал с неё шелка и позволял стянуть с себя тунику. Её руки были натренированы касаться только нужных мест и только так, чтобы доставить наибольшее удовольствие. Он погладил её грудь, ягодицы и скользнул пальцами по гладкому изгибу бритого лобка. Он не целовал её в губы, а она — его. Он знал неписанные законы гурий. Своими губами они могли поражать или ужасать воображение, но никогда не целовали в губы мужчин — или женщин, — которым служили.

Он подвёл её к кровати и лёг. Она поднялась над ним, наклонилась и стала ласкать языком и руками, поглаживая и облизывая. Несколько минут он терпел её прикосновения и смотрел, как длинные каштановые волосы струятся по его животу и бёдрам, пока она проводит дорожку из поцелуев к члену. Первый всплеск желания, когда он изменил её черты, угас. Он неплохой иллюзионист, но этого недостаточно. Гурия могла носить лицо Мартисы, но не стать ею. Она иначе пахла и ощущалась, по-другому двигалась. Даже молчание не помогало, и фантазия, которую он пытался разыграть в этой комнате, рухнула.

Шилхара подтянул колени и мягко оттолкнул голову Аньи от ослабевшей эрекции.

— Довольно, — сказал он и притянул гурию к себе, чтобы она легла рядом. — Я погиб.

Разочарование, похоть, желание — все это бурлило в крови, но не из-за женщины, разделившей с ним ложе. Шилхара уставился в потолок, гадая, не спрятал ли Гарн свою уже изрядно опустевшую бутыль огня Пелетты. Если он не может найти удовлетворения в доступном теле гурии, то обретёт забвение в очередном приступе пьянства.

Он перевёл взгляд на Анью, когда она приподнялась на локте и нависла над ним. Чем дольше он смотрел на неё, тем меньше она походила на Мартису, хотя заклинание все ещё действовало. Её глаза переполняло сочувствие, но душа за ними не принадлежала его милой.

— Можно ли мне молвить?

Он кивнул.

Она взяла его за руку и прижала ладонь к своей щеке.

— Она — больше, чем эта маска. Ты жаждешь того, что не может создать ни колдовство, ни мастерство гурии. Твои иллюзии и мои навыки здесь тщетны. Я не та, что тебе нужна.

Её слова утопили его во всей глубине отчаяния. Шилхара закрыл глаза, борясь с ужасом. Анья поцеловала ему ладонь. Он открыл глаза и провёл пальцем по её идеальным губам.

— Если ты проболтаешься, я отрежу тебе язык. — В его речах не было и следа злости, хотя каждое слово он произнёс серьёзно. Мартиса овладела им, а ведь даже не оказалась в его покоях. Он погиб, и Анья отправится на свидание со смертью, так как он не позволит своему унижению стать предметом смешков и пересудов на рыночных площадях.

Брови Аньи удивлённо изогнулись.

— Я бы не завоевала титул прайма, если бы трепала каждому встречному о происходящем в спальне.

Если фиаско неудавшегося желания ещё не убило эрекцию, то заявление Аньи по поводу её высокого статуса в храме окончательно его добило.

Шилхара застонал в агонии.

— О боги, во сколько ты мне обошлась?

Она назвала сумму, и он застонал ещё сильнее. Поднявшись, он оделся, разрушая иллюзию, и велел Анье накинуть шелка. Она ждала его у двери, пока он задувал свечи и гасил один из светильников. Шилхара взял оставшуюся свечу, вывел гурию в коридор и повёл вниз по лестнице, на первый этаж. Остановившись перед закрытой дверью комнаты, примыкающей к кухне, он резко постучал и стал ждать. Дверь открылась. На пороге их приветствовал обнажённый Гарн с широко раскрытыми глазами и дубинкой в руке.

Шилхара ухмыльнулся.

— Ну разве не чудесная картина? А я-то думал, что это мой дурной нрав и репутация отгоняет посетителей от Нейта.

Он не дал Гарну времени переварить его внезапное появление. Вместо этого Шилхара притянул Анью к себе и толкнул её через порог.

Глаза Гарна стали круглыми, как обеденные блюдца. Анья присвистнула, её восхищенный взгляд отметил все его щедрые достоинства.

Шилхара скрыл веселье за нахмуренными бровями.