Повелители DOOM. Как два парня создали культовый шутер и раскачали индустрию видеоигр

Утром 20 апреля 1999 года Эрик ‘RebDoomer’ Харрис и его лучший друг, Дилан ‘VoDkA’ Клиболд, взяли в руки дробовики, рассовали по карманам бомбы и устроили резню в школе городка Литлтон, штат Колорадо – «Колумбайн». Погибших было 15 человек, в том числе сами парни. Трагедия, транслировавшаяся в эфире национального телевидения, повергла страну в шок. Родители, учителя, политики и дети пытались осмыслить акт совершенно бессмысленного насилия. Они искали виновного.

21 апреля 1999 года, в 17:15, Стив Хислип, редактор сайта игровых новостей Blue’s News, опубликовал сообщение. «Нам пишут читатели, смотревшие телерепортажи о нападении, – у нападавших в руках были полиэтиленовые пакеты, в которых лежало что-то с отчетливо различимым логотипом DOOM […] Пока что неизвестно, как связаны эти вещи и произошедшие события». После того как всплыла информация об относящихся к DOOM книгах, играх и фантазиях убийц, взаимосвязь установилась сама собой.

Спустя несколько недель после трагедии DOOM стала символом того, как жестокая медиапродукция подстрекает людей к насилию в реальной жизни. Центр Симона Визенталя[240] опубликовал заявление, в котором предположил, что Эрик Харрис перенастроил DOOM для «контрольного прогона» будущих убийств. Вскоре после этого начали публиковаться бездоказательные заявления, что Харрис разработал мод, основанный на схеме его родной школы «Колумбайн». Газета Washington Post описывала мир «смертельных боев» DOOM как «злое и опасное место». В Newsday утверждали, что игра в DOOM способна «оставить зияющую дыру в душе каждого ребенка». Дэвид Гроссман, бывший армейский рейнджер, из-за своих взглядов на игры как «симуляторы убийств» стал любимцем всех СМИ. Вклинился даже президент Клинтон, процитировав Гроссмана в радиообращении и добавив, что «DOOM… та самая игра, которой грезили убийцы, уничтожившие столько невинных душ в Литлтоне, превращает наших детей в активных соучастников симулированного насилия». И вот так в очередной раз жестокие игры и ассоциировавшаяся с ними поп-культура – черная одежда, хеви-метал, жестокие фильмы – оказались под ударом. Мэр Денвера попросил промоутеров отменить концерт Marilyn Manson, якобы любимого исполнителя Харриса и Клиболда. В школах запрещали длинные черные плащи. Из Диснейуорлда и Диснейленда убрали автоматы с жестокими играми. Но в стране не было никого, кто среагировал бы на это событие стремительнее человека, еще шесть лет назад устроившего первое обсуждение жестоких видеоигр: сенатора Джозефа Либермана.

В заявлении от 28 апреля он призвал устроить очередное расследование бича всея Америки. «Я надеюсь, – писал он, – что этот прецедент вынудит основных производителей медиапродукции объявить перемирие в виртуальной гонке вооружений; заставит прекратить выпуск чрезмерно жестоких видеоигр, кинофильмов и музыкальных альбомов, которые романтизируют и одобряют крайние проявления насилия, а также учат наших детей тому, что убийство – это круто. В частности речь идет о DOOM […] атрибутике которой подражали школьные стрелки – вплоть до выбора оружия и внешнего вида».

Ввиду отсутствия внятной оппозиции, СМИ и политики – большинство из которых никогда не играли в подобные игры – делали выводы самостоятельно. Эллен Гудман задала в своей журналистской колонке вопрос: «Неужели многие из нас считают нормальным „мальчишеским“ занятием игры в стрелялки, которые, как оказалось, используются военными для притупления чувств?» Она не знала – или не хотела знать – что они использовали игры не для этого, а для сплочения командного духа.

Редакторы телешоу «Доброе утро, Америка» нашли друга школьных стрелков и заставили его познакомить телезрителей с DOOM. «Игра Эрика Харриса может рассказать нам еще больше, – подчеркивал журналист. – Обратите внимание на созданные им потайные комнаты, в которые мы заходим». В репортаже сообщалось, что повешенные люди и лежащие вокруг них кровавые ошметки были результатом трудов Харриса, хотя на самом деле это была атрибутика фильмов категории B, имевшаяся в изначальной игре. «Мы будто бы попали в чей-то кошмар, – чеканил репортер. – А тебя никогда не посещала мысль: „Так, а не странно ли то, что этот парень обожает кровь, пальбу и насилие?“» На что друг отвечал: «Никогда». Он был обычным геймером.