Повелители лошадей (ЛП)

Ямун еще раз махнул писцу, который поспешил из-за стола, чтобы преподнести Кодже золотую пайцзу — тяжелую пластину с гравировкой длиной почти в фут, нанизанную на красный шелковый шнур.

Взяв пайцзу, Коджа внимательно изучил ее. Наверху была причудливая морда тигра —  печать кахана. Под ней была надпись, вырезанная иероглифами Шу. Коджа тихо прочитал ее вслух. — Силой вечных небес и покровительством великого величия и великолепия, кто не подчиняется приказу Ямуна Кахана, тот человек виновен и умрет.

— Носи ее на шее и не теряй, иначе можешь попасть в беду. Коджа осторожно взвесил пайцзу и решил надеть ее в другом месте.

— Теперь, священник, я должен отпустить тебя. Есть и другие вещи, которые я должен сделать. Я подумаю над словами вашего принца. Когда придет время, я подготовлю ответ. Ямун резко прервал встречу, повернувшись к писцу, игнорируя присутствие священника.

Поклонившись в последний раз, Коджа удалился. После предыдущей ночи формальность и краткость этой встречи несколько раздражали его. — «Возможно», — подумал он, — «есть что-то, чего он не понимает в Туйганском гостеприимстве».

Коджа вернулся в свою юрту, чтобы поработать над своим отчетом. Покинув Хазарию, священник старался вести тщательный отчет о своей миссии, записывая свои наблюдения в письмах принцу Оганди. Хотя Коджа отправил несколько посланий из Семфара, с тех пор у него не было такой возможности. Вытащив пачку листов, священник начал аккуратно заносить в бумаги воспоминания о прошлой ночи и сегодняшнем дне. Он быстро погрузился в работу.

Было темно, когда Ямун снова позвал Коджу в свою юрту. Кахан в одиночестве сидел на возвышении. Писец сидел за своим маленьким столиком. Фитиль, плавающий в чаше с маслом, давал ему свет. Были зажжены другие лампы, отбрасывая тусклый свет на темноту. Коджу ввели без особых церемоний.

— Садись, священник, — сказал Ямун, отказываясь от формальностей. Коджа занял свое место на подушках в центре пола. — Нет, здесь. Ямун указал на свои ноги. — Ты посмотришь на мою руку.

— Как пожелаете, Кахан. Коджа сунул руку за пазуху своей мантии, доставая мешочек с талисманами.

— Священник, не выпьешь ли ты со мной?  — спросил Ямун, наблюдая, как Коджа роется в сумке.

— Вы очень любезны, Кахан. Я выпью вина.

Ямун хлопнул в ладоши, стараясь не задеть свою повязку. — Принеси мне горячего вина и кумыса. Это лучший напиток, чем вино, — сказал он, указывая пальцем на Коджу. — Кумыс напоминает нам о том, кто мы есть. Это наша кровь. Но, — заключил он с усмешкой, — это приобретенный вкус.

Появились слуги и разлили напиток по серебряным кубкам. Пока они это делали, Коджа осторожно размотал повязку на руке Ямуна. Кожа вокруг края раны была черной и покрытой коркой, но не было никаких признаков припухлости. Она уже начала срастаться должным образом. — Дайте ране проветриться, — посоветовал Коджа кахану.

— Очень хорошо. Теперь, ради формальности, прочти мне слова вашего принца, — попросил Ямун. Сунув руку в карман халата, кахан достал письма и бросил их Кодже. Он наклонился вперед, сосредоточенный на словах Коджи.

Священник развернул листок и прищурился, пытаясь разобрать слова в тусклом свете.

— Милостивому повелителю степи от Принца Оганди, правителя Хазарии, сына Тулвакана Могучего:

— Давно мы слышали о вашем народе, и велик он в ваших землях! Велика ваша доблесть. Нам очень приятно иметь такого стойкого соседа…

— Там так написано? Ямун нетерпеливо перебил его, постукивая кончиками пальцев.

— Великий Повелитель?

— Что говорит твой принц? Скажи мне. Не читай больше. Просто скажи мне.—

— Ну... Коджа сделал паузу, просматривая остальную часть письма. — Принц Оганди предлагает свою руку дружбы, надеясь, что вы вступите с ним в мирную торговлю. А затем, позже, он предлагает заключить договор о дружбе и обороне.

— А в другом письме, что в нем говорится?

Коджа развернул его и пробежался глазами по строчкам. — Мой принц изложил этот предлагаемый договор для вашего рассмотрения. В нем содержится призыв к признанию границ земель Хазарии и Туйгана. Он говорит, что «Ваши враги будут нашими врагами». Коджа остановился, чтобы посмотреть, понял ли кахан. — Это обещание помогать друг другу в борьбе с нападающими врагами.

— Он не угрожает войной? — строго спросил Ямун.

Коджа снова взглянул на письмо. — Нет, Великий Господин!

— Утверждает ли он, что будут посланы убийцы, чтобы убить меня? Ямун потеребил безделушки в своих усах.

Коджа задался вопросом, к чему именно клонил Ямун. — Вовсе нет.

— Хммм... Ямун погладил свои усы. — Тогда зачем кому-то рассказывать мне все это? — поинтересовался он вслух, когда его взгляд остановился на старом писце. Мужчина побледнел, на его лбу выступили капельки пота. — Зачем кому-то говорить мне неправду?

— Я не лгал, Господин! Я прочитал только то, что там было! — лепетал писец, судорожно вжимаясь лицом в ковры. Приглушенным голосом он продолжал умолять. — Клянусь молнией, могуществом Тейласа, я читал только то, что  написано! Я твой верный писец!