Повелители огня

– Что вы пишете? – спросил человек с могендовидом. не отрываясь от чтения – стихи?

Все пустыни друг другу от века родны,
Но Аравия, Сирия, Гоби -
Это лишь затиханье Сахарской волны,
В сатанинской воспрянувшей злобе.
Плещет Красное море, Персидский залив,
И глубоки снега на Памире,
Но ее океана песчаный разлив
До зеленой доходит Сибири[97]

…

– Браво…

– Это я написал тридцать лет назад – насмешливо сказал Гумилев.

– Верно – спокойно ответил человек с могендовидом на пальце – теперь послушайте мои:

Когда принесут мой гроб,
Пес домашний залает
И жена поцелует в лоб,
А потом меня закопают.
Глухо стукнет земля,
Сомкнется желтая глина,
И не будет уже того господина,
Который называл себя: я.
Этот господин в котелке,
С подстриженными усами.
Он часто сидел между нами
Или пил в уголке.
Он родился, потом убил,
Потом любил,
Потом скучал,
Потом играл,
Потом писал,
Потом скончался.
Я не знаю, как он по имени назывался
И зачем свой путь совершил.
Одним меньше. Вам и мне все равно.
Он со всеми давно попрощался.
Когда принесут мой гроб,
Пес домашний залает
И жена поцелует в лоб,
А потом меня закопают.
Глухо стукнет земля,
Сомкнется желтая глина,
И не будет того господина,
Который называл себя: я[98]

…– Браво. Браво… А как вам это?
Мой старый друг, мой верный Дьявол,
Пропел мне песенку одну:
"Всю ночь моряк в пучине плавал,
А на заре пошел ко дну.
Кругом вставали волны-стены,
Спадали, вспенивались вновь,
Пред ним неслась, белее пены,
Его великая любовь.
Он слышал зов, когда он плавал:
"О, верь мне, я не обману"…
Но помни, – молвил умный Дьявол, —
Он на заре пошел ко дну"[99].

– Сомнительные стихи – сказал человек с могендовидом – вот, например…

Я шел, шатался,
Огненный шар раскалялся…
Мостовая
Пылала
Белая пыль
Ослепляла
Черная тень
Колебалась.
В этот июльский день
Моя сила
Сломалась.
Я шел, шатался
Огненный шар раскалялся…
И уже тяжкая подымалась
Радость.
Радость от века, —
Радость, что я убил человека.

– Бог с Вами, Борис Викторович – сказал Гумилев – уж не угрожаете ли вы мне?

– И не думал, Николай Степанович, голубчик.

У него румяные щеки
И рыжая борода.
Он косоглазый, всегда
Дает мне уроки:
Как жить, как веровать, как любить,
Как человека убить,
Как надо солгать
И когда можно правду сказать.
Он все знает…
Он хромой
И приплясывает, когда поучает.
Но он скрывает,
Кто он такой.
А слушаю его и смеюсь…
Я его, косоглазого, не боюсь,
Я его, хромого, перекрещу,
Я ему румяному, не прощу
Его разумные поученья,
Благословенья,
И утешенья,
И отеческую любовь,
И кровь,
Ту кровь, которую я пролить не посмел,
Не посмел,
Потому что он этого не хотел…[100]

– Ну, Борис Викторович, полноте – сказал Гумилев, в своем голубом мундире и с короткой «колчаковской» стрижкой, похожий на гимназиста – когда же вы останавливались перед тем, чтобы пролить кровь….