Повелители огня

Как и все французы – он несколько меланхоличен, играет на гитаре и фортепиано, поет, задумчив. Настоящий герой – когда они выбираются в Ташкент, если кому удается пойти в увольнительную с Астриком – проблем с женским полом не бывает никогда. В русской колонии в Ташкенте девицы – дочери русских офицеров, русских инженеров вниманием не избалованы – и французский дворянин в малиновом берете, производит неизгладимое впечатление на барышень. Сам он – обижается на слово «бабник» и говорит, что любит всех искренне, а бабник – это тот, кто пользуется.

Кстати, он единственный во всем полку – заслуженный бабник. Для того, чтобы стать «бабником» нужно, по меньшей мере, десять дам, о которых бы знали сослуживцы, для «заслуженного бабника» – двадцать. И если в Санкт-Петербурге и ли в Москве стать «заслуженным бабником» можно довольно просто – то в Ташкенте, городе с весьма суровыми нравами – это удалось одному только Астрику. Иногда его приходилось прятать – когда очередная семья приходила «искать правды» к командованию части. Командованию части проблемы с местными нужны были меньше всего, поэтому Астрика отправляли на губу – заслуженное оправдание, чтобы не вставать в строй.

Но сейчас все же – в мерзлой, продуваемой холодным ветром горной пустыне Бейхана – не имеет никакого значения…

– Заткнись, не каркай…

На руке – тускло-зеленым светом светятся стрелки часов. Черт… когда же начинаем…

Холодно уже на земле лежать.

Негромкий гул моторов – донесся откуда-то из-за спины – и, словно по этому сигналу – в воздух взвились ракеты.

– Пошли!!!

* * *

Штурмовать крепость силами усиленного разведвзвода – полное безумие, иначе не скажешь. Эта крепость – создалась для того, чтобы выдерживать натиск вражеских армий…

Единственный способ что-то сделать – проскочить теми силами, какими возможно, на девяти транспортных средствах по дороге и взять площадь перед воротами и сами ворота, не дать их закрыть. Если закроют – тогда кранты…

Каждый мул – может тащить троих. Сейчас на нем и есть трое – но в перегруз. На девятерых – девять пулеметов легких и более тяжелых, взводных. Миномет и два АГ-40, автоматических гранатомета с лентовым питанием. В городских условиях, в тесных узилищах улиц эти гранатометы, передвигаясь с наступающими, буквально выкашивают живую силу противника осколками, не важно, открытую, укрытую в окопах… чтобы спастись от автоматического гранатомета нужна надежно перекрытая траншея или блиндаж. Если не поможет это – не поможет ничего.

Плюс на каждом – свое личное оружие, либо симоновка, либо автоматический Маузер. И полчаса времени на все – добраться, завязать бой… если получаса не хватит, основная группа начнет наступать на город вне зависимости от них.

Их транспорт называют мулом – но на самом деле это проклятая макака. На мотоцикле – двое мужиков даже просто в форме усаживаются с трудом, а если еще и в разгрузке – то у одного пятая, простите точка – висит буквально над землей, а чтобы не упасть он вынужден вцепиться в водителя как в спасательный круг. На прицепе – а он состоит из металлической рамы, стойки и брезента – цепляется, стараясь не выпасть пулеметчик. Сидения нет, и он не только вынужден ехать стоял по всем ухабам, но еще и должен стрелять из пулемета. И не только стрелять, но и попадать куда-то, а главное – перезаряжать. Это… самый цимес, можно так сказать. И для полноты счастья – надо куда-то деть вьюк, а то и два – части АГ и ленты в коробах к нему.

Впрочем, тот, кто прыгал с реактивного самолета с боковой двери, кого крутило в воздушном вихре, кто рисковал попасть в двигатель или под винт – тому уже ничего не страшно…

Дорогу не видно. Только головной мотоцикл светит фарами, а остальные – ориентируются уже по нему.

Дорога летит под колеса, а рядом – пропасть, и по цвету – она не отличается почти ничем. Поймешь только тогда, когда полетишь вниз…

* * *

Наступление…

Войны не было – и опыта тоже не было Точнее – он был, но… Он и сам не понял, что произошло – только вдруг он осознал, что бежит, а навстречу – летят алые струи трассирующих пуль. Или это с холма – бьют пулеметы, прикрывая их?

А может, и то и другое. Но он бежит… бежит, так как никогда не бегал на учениях, и из глотки рвется не уставное «Ура!» – а что-то вроде «А-а-а-а-а…».

Где-то там, вверху, в бездонной черноте – ударный самолет типа Дракон заходит на вираж, хлеща по мятежному городу из нескольких пулеметов и позволяя десантникам – рывком преодолеть открытое, насквозь простреливаемое расстояние до первых городских построек[65]. На нем установлены одновременно пулеметы ШКАС и автоматические гранатометы калибра сорок, а возможно и пятьдесят семь миллиметров. Когда он ведет огонь – кажется, что на земле взрывается фейерверк…

Минометная мина – разорвалась где-то справа, их ударило воздухом и камнями – счастье, что не осколками. Но они – продолжали бежать…

У каменных дувалов, огораживающих кварталы – курится дым, да кричит раненый в темноте. Судя по гортанному голосу, по незнакомым проклятьям – чужой…

– Занять оборону! Обозначить позицию!