Повелители охоты

– Твой брат сказал примерно то же самое.

– Баэл? О да, он ненавидит эту летающую крысу даже больше меня.

– Нет, Гвидион.

Ее глаза расширились еще больше.

– Во имя Эшлин, только не еще один.

Прежде чем я успела спросить, о чем она, по толпе пробежала волна трепета. Послышались шепот и шорохи, когда все одновременно повернулись куда-то позади меня. Их подбородки поднялись, и все фейри уставились на кого-то на вершине лестницы.

Я тоже повернулась, проследив за взглядами толпы. И у меня перехватило дыхание.

Прибыл Сайон. Он стоял наверху пустой лестницы, смотря на толпу Высших фейри с надменным скучающим выражением лица. Он выглядел так царственно, как никогда бы не получилось у меня, даже в обсидиановой короне, и толпа реагировала на это. Опустилась тишина, когда все замерли в ожидании его следующего шага – и не важно, что это будет: спустится ли он по лестнице или раздавит их, как муравьев, сапогом.

Возможно, впервые в жизни на его плече не было ворона. Словно чтобы скрыть это, он надел жакет с черными перьями на плечах, отчего создавалось впечатление, что он сам сейчас улетит.

Его взгляд скользнул по толпе, и я четко осознала момент, когда он заметил меня. На его лице отразилось потрясение, а глаза потемнели. Он провел взглядом по моему телу, и я словно почувствовала, как его пальцы скользят по коже. От бедер к изгибу талии, выше, к грудям, и по обнаженным плечам. Он разглядывал меня, и мои губы приоткрылись, вспоминая тепло его языка на изгибе шеи.

А затем его взгляд переместился на мою голову и корону на ней. Его глаза сузились, и я перестала дышать.

Глава 51. Лонни

Я вышла через двойные двери бального зала на большой каменный балкон, потому что мне был необходим глоток свежего воздуха. После этого слишком интимного разглядывания мне почти захотелось попросить тот кубок вина у Иолы.

Ворон Сайона спрыгнул с моего плеча и приземлился на каменные перила, глядя на меня понимающими глазами-бусинками.

– Что? – спросила я. – Твое мнение меня не интересует.

Пух каркнул, и я готова поклясться, что это был смешок.

Я уставилась вниз, на территорию дворца, глядя на освещенные кусты – блуждающие огоньки прятались между листьями. Отсюда я могла видеть замысловатые изгибы лабиринта из живой изгороди в саду и луннопыльное дерево, цветущее в центре. Это дерево напомнило о Рози, которая ускользала из дома, чтобы сделать отвар от кашля.

– Вот ты где. А я уж было подумала, что тебе удалось сбежать.

Я напряглась, когда услышала голос Эйны позади. Затем повернулась к ней, когда она вышла на балкон.

– Я пыталась. У дверей стража.

– Да. Что ж… об этом не беспокойся.

За Эйной вышел Гвидион, который улыбнулся мне поверх голов сестры и Талии. Последняя, несмотря на угрюмое выражение лица, была невероятно красива в кроваво-красном платье. Позади них я, к своему удивлению, увидела Морданта – его присутствие в этой группе казалось странным.

– На самом деле меня это очень беспокоит, – сказала я таким же угрюмым тоном, что и выражение лица Талии. – Если бы я могла уйти, поверьте, то бы уже это сделала.

– Как только откроешь для нас танцы, причин тебя здесь держать больше не будет, – сказала Эйна с почти дружелюбным видом.

Я с подозрением прищурилась.

– Что это значит?

Мордант вздохнул и оглядел меня с ног до головы. Он рассматривал меня столь же внимательно, что и Сайон, но ощущения были совершенно иными. Я почувствовала себя скорее уродливой картиной, которую оценивает разочарованный учитель. Он сморщился.

– Музыканты не могут начать, пока высший член двора не позволит им. То есть, и да поможет нам Эшлин, ты.

– А. – Я махнула рукой. – Ну, пусть начинают. Пожалуйста, передайте им.

Гвидион фыркнул, и даже Талия выдавила что-то похожее на улыбку. Мордант, однако, наоборот, рассвирепел.

– Так не получится, ты, недостойная деревенщина. Тебе придется танцевать.

– Мордант, – раздался голос Сайона. – Я бы поосторожнее разбрасывался оскорблениями, которые больше подходят тебе самому.

Я подняла глаза, потрясенная тем, что он защитил меня, и наши взгляды встретились.

Эйна хлопнула в ладоши.

– Сай, ты очень вовремя.

Он напрягся.

– Что?

Она улыбнулась, и я почувствовала, будто каменный балкон проваливается подо мной.

Музыканты, казалось, почувствовали большое облегчение, когда мы с Сайоном вышли в центр сверкающего зала. Придворные окружили нас, и нервное возбуждение охватило толпу.

– Хватит трястись, – сказал Сайон уголком рта.

Его поза, его выражение лица – да буквально все в нем кричало о том, что он не хочет находиться рядом со мной. Я нахмурилась. Из нас двоих у меня было гораздо больше причин не любить его. Его ненависть ко мне казалась слишком уж пустяковой.

Я нервно взглянула на музыкантов, которые подняли инструменты и приготовились играть.

– Музыка…

– Это просто музыка. – Он закатил глаза. – Это бал, а не пир.

Сайон отпустил мою руку и повернулся ко мне лицом, его серебряные глаза выпучились, будто в ожидании чего-то.

– Ну?

– Что ну? – прошипела я, не двигаясь.

Он скрипнул зубами.

– Ты что, не умеешь танцевать?