Повелители сумерек: Антология

Крёстная воздела руки — и хлопанье множества крыльев было ей ответом. Птицы-провожатые, доселе парившие в вышине, по спирали стали спускаться к источнику. Они носились вокруг, вздымая воздух и воду, лебеди и вороны, и голова от этого кружилась ещё больше, и Одиль с трудом осознала, что лебеди не выглядят чёрными, они и в самом деле чёрные. А затем они устремились к женщинам, обхватывая, обнимая их распростёртыми крыльями; вороны — к госпоже Сен-Этьен, лебеди — к Одиль. Сердце Одиль забилось так отчаянно, что она потеряла сознание — или ей померещилось, а когда пришла в себя, то обнаружила, что не упала, а вот птицы исчезли. Самое же главное — одета Одиль была не в прежние обноски, а в роскошное чёрное платье из лионского шёлка. Волосы сами собой сложились в замысловатую причёску, увенчанную током с лебедиными перьями, шею охватывало ожерелье из чёрного жемчуга.

Госпожа Сен-Этьен, стоявшая напротив, была в платье из рытого бархата, тоже чёрном, расшитом рубинами и гранатами. Странным образом подолы платьев не намокали в воде, но всё же Одиль поспешила выбраться из ручья на берег.

При виде этой поспешности крёстная рассмеялась:

— Да, верно, нам нужно торопиться. Идём же!

Когда они вернулись на поляну, там дожидалась карета, роскошнее которой Одиль никогда не видела (впрочем, видела она не так уж много), запряжённая чёрными лоснящимися лошадьми. Её охраняли шестеро вооружённых слуг — нелишняя предосторожность в нынешнее опасное время. На боку у толстого кучера висел тесак, а за поясом был пистоль.

— Садись, дитя моё. Эта карета отвезёт тебя в Анжер, на бал, что нынче даёт принц Франсуа.

Один из слуг, спешившись, приоткрыл дверцу кареты. Одиль приподняла подол, чтобы ступить на лесенку, и остановилась.

— Всё пропало, крёстная. Я не могу ехать на бал босиком.

— Об этом мои слуги тоже позаботились. — Крёстная протянула Одиль пару крохотных туфелек.

— Какие лёгкие!

— Да, дитя. Твои ноги устали и изранены, потому я даю тебе туфли из меха и пуха. В них тебе будет покойно. Поезжай, но помни: чтоб осуществилось твоё желание, дано тебе три ночи, пока полная луна стоит высоко в небе. Обновлением крови моя сила увеличилась, но всё же она имеет пределы, поэтому с рассветом ты должна возвращаться. Только когда принц назовёт тебе своей невестой, чары закрепятся. Ты поняла меня? А теперь езжай.

* * *

Он не был писаным красавцем, Эркюль-Франсуа де Валуа, герцог Анжуйский и Алансонский, граф Фландрский, наследник французского престола. То есть от рождения, возможно, и был. Говорили, что в детстве он был сущим ангелочком и много превосходил миловидностью старших братьев. Но безжалостная оспа изрядно повредила этой миловидности. И столь же безжалостно смеялись над его рябинами враги, хотя, честно говоря, из каждой дюжины французов вряд ли у половины лица были не обезображены оспой. Да что враги! Королева английская прозвала своего молодого поклонника Принц-лягушонок. Но это его ничуть не смущало. Узкоплечий, рыжий, рябой, принц Франсуа не пропускал ни одной юбки. Ему даже приписывали связь с родной сестрой, прелестной, но легкомысленной Маргаритой Наваррской. Впрочем, то же самое болтали о Марго и других её братьях, в том числе нынешнем короле — до того, как тот стал категорически предпочитать мужчин. Говорили, что Франсуа не обошёл вниманием ни одну фрейлину «летучего отряда» своей матушки. А королеве Елизавете в знак галантного внимания он подарил подвеску в форме лягушонка, выточенного из изумруда. Надо сказать, что дамы не оставались равнодушны в ответ — ведь поведение принца составляло столь приятный контраст с нынешними привычками его величества! А королева в качестве ответной любезности не только украсила портретом Франсуа свой молитвенник, но и приказала отрубить руку наглому писаке, посмевшему выпустить против принца злобный памфлет.

Что же тогда говорить о провинциальных красавицах! Все они пытались заслужить благосклонность его высочества, когда он приезжал в свои владения, столь откровенно, что принцу Франсуа это уже несколько прискучило. Но когда в разгар бала в зале появилась никому не известная красавица, скука принца испарилась сама собой. Роскошный чёрный наряд гостьи как нельзя лучше оттенял белую кожу, тёмные волосы и зелёные глаза. Походка её была необыкновенно легка, и принц приглашал её на один танец за другим. На вопрос, кто она, красавица ответила лишь, что род её не уступит знатностью никому из собравшихся во дворце. Возможно, она преувеличивала, но в том, что незнакомка принадлежит к знати, у принца не было сомнений. Но почему же тогда он не встречал её раньше? Представительницы знатнейших родов Франции были известны ему наперечёт. Может быть, иностранка?