Повелители Тьмы

Башелье, занимавший в «Ордене Могущества» позицию своего рода идеолога, стройно и логично оформлявшего мысли членов тайной организации, позвонил Лопатину через несколько дней:

– Здравствуйте, Ярослав, разрешите представится, я – Лоран Башелье, надеюсь, Крис Элфорд, предупредил Вас о моем звонке? Я хотел бы встретится с Вами и побеседовать. Когда Вам будет удобно?

– Приветствую Вас, месье Башелье. Да, Крис уведомил меня, – ответил Ярослав, в памяти которого ожил Петербург и звонок от Фрэнка Фитцджеральда, – Я мог бы прямо сегодня встретится, в районе девяти часов вечера.

– Хорошо. Тогда у меня есть предложение встретится в кафе «Эйнштейн» на Курфюрстенштрассе.

Кафе «Эйнштейн», куда француз пригласил Ярослава, располагалось в здании, имевшем долгую историю. Во времена Веймарской Республики здесь было казино и элитный клуб, в котором собирались сливки общества, аристократы, интеллектуалы, богачи, политики. Когда к власти пришли нацисты, дом был конфискован у хозяев – евреев. При нацистах здесь действовало полулегальное казино для высших чинов вермахта. А после войны было открыто интеллектуальное кафе под названием «Эйнштейн».

Войдя в зал, Ярослав огляделся. Обшитые дубовыми панелями стены, интерьер в венском стиле, с удобными стульями и кожаными диванами, мягкий приглушенный свет, строгие официанты в черных смокингах. Посетителей было совсем немного. Ярослав спросил у подошедшего к нему официанта, не пришел ли господин Башелье, с которым у него назначена встреча. Тот провел его в отгороженный от общего зала бархатной занавеской кабинет.

Лоран Башелье выглядел сообразно своему имиджу интеллектуала – строгий костюм с галстуком бабочкой, очки, короткие, начинающие седеть темные волосы, продолговатое лицо с выражением серьезности и значительности. После обмена приветствиями он начал беседу:

– Я полагаю, месье Лопатин, что Крис уже в общих чертах рассказал Вам о том, чем я занимаюсь. У меня опубликованы несколько книг на разных языках, посвященных тематике современных технологий и их социальных аспектов. Благодаря Крису я имею счастливую возможность беседовать с Вами. Мне крайне интересно то, чем Вы занимаетесь.

– Я постараюсь удовлетворить Ваше любопытство, но прошу понять, что ничего конкретного о технологии проекта рассказать Вам не смогу, так как пока проект не реализован, я связан определенными обязательствами о неразглашении.

– О, насчет этого не волнуйтесь. Мне хотелось бы поговорить с Вами не о технической стороне, а о будущем нашего общества, каким оно станет, когда проект состоится. Этот проект может вызвать переворот во всех сферах жизни. Мало того, он откроет путь для новых, не менее захватывающих проектов – редактирование генома человека, коррекция поведения всевозможных асоциальных элементов для блага общества, радикальное продление жизни и еще много чего, что вполне уже по силам современной науке. Вопрос только в том, чтобы реализация всех этих проектов не вызвала недовольство и хаос. Будет ли современная наука и технология служить интересам ответственных, умных людей, в чьих руках рычаги управления, или она инициирует разрушительные для нашего общества тенденции? В этом все дело. Значение Вашего проекта в том, что он призван предотвратить хаос.

– Очень интересно. Как я понимаю, речь идет ни больше, ни меньше, как о переустройстве мира?

– Совершенно верно! – воскликнул Башелье, – Мир еще не совсем готов к таким изменениям, но, когда нейросеть будет готова, все станет значительно проще и легче. Я хочу, Ярослав, чтобы Вы прониклись сверхзадачей проекта, чтобы Вы поняли Вашу миссию. Тысячи лет истории вели к этому поворотному пункту. Ныне мы наконец разрешим этот вопрос – что значит быть человеком? Гуманизм… Старый гуманизм, зародившийся еще в период Ренессанса, обанкротился. Наша задача – сформулировать новый гуманизм…

– А в чем разница между новым и старым гуманизмом?