Повелители волков

Наконец! Саураг унял волнение, твердой рукой достал из горита стрелу, и когда сатапатиш, нырнув в кусты, уже вздохнул с облечением и подумал, что самое худшее позади, стрела угодила ему точно в левый глаз. Датапатишей, которые следовали за ним, постигла та же участь — юный стрелок был точен, холоден и беспощаден. Когда все трое свалились с коней, Саураг мигом привязал животных к дереву, чтобы они не сбежали, а сам занялся главным для скифского воина делом — снял три скальпа.

Следующие его действия были вполне в духе любого степняка. Сначала он собрал оружие персов, затем снял панцири (один даже примерил; он был словно на него сделан, и подросток радостно рассмеялся) и обшарил переметные сумы. У десятников он не нашел ничего особенного, а вот переметная сума сотника его порадовала. В ней он нашел целый мешок золотых дариков! Уж непонятно, зачем ему нужно было в походе столько денег; возможно, это была месячная плата для его сотни, которую он не успел раздать.

Саураг едва не захлебнулся от радости — теперь он богат! Он станет уважаемым воином, потому что прицепит к уздечке три — три! — вражеских скальпа! И, наконец, его мать и сестры заживут в полном довольствии, и не будут гнуть спины на племенную знать. Он рискнул и выиграл!

Юный стрелок подошел к лошадям. Сделал это он с осторожностью. Но они доверчиво потянулись к нему своими мягкими шелковистыми губами, словно понимали, что их хозяева мертвы и просили Саурага не обижать их и взять под свою защиту. Конечно, это были не скифские кони, с некоторым пренебрежением подумал подросток. Те чужака и близко не подпустили бы. Однако спустя мгновение он уже любовался статью холеных мидийских жеребцов, — его личных коней! — которые были просто красавцы…

* * *

В тот же самый час в стане Иданфирса происходило совещание, в котором участвовали сам великий царь, басилеи Скопасис и Таксакис, царь савроматов Азарм, вождь будинов Рахдай и полемарх гелонов Геродор.

Состав высокого совета вполне удовлетворял Иданфирса. Каждый из собравшихся обладал несомненными достоинствами вождя и военачальника. Кроме того, некоторых связывали семейные узы. Если взять другие качества, то они были взаимодополняющими. Скопасис и Азарм отличались быстротой принятия решений, тактической смекалкой и постоянно рвались в бой. Таксакис был куда рассудительнее первых двух; он долго расставлял силки, но если в них попадала дичь, то вырваться оттуда у нее не было никакой возможности. Он мыслил стратегически, поэтому Иданфирс прислушивался к его мнению с большим вниманием.

Что касается Рахдая, то он был рубака: есть задача — ее нужно выполнить любой ценой. Его воины, закованные в панцири, с длинными копьями, большими бронзовыми щитами и тяжелыми мечами могли смести любое войско. Таким же был и Геродор. Правда, настоящих воинов у него было около семи сотен, ударный железный кулак, остальные представляли собой многочисленное ополчение, хорошо вооруженное и бесстрашное, правда, без надлежащего воинского опыта. Однако миксэллины были упрямы и быстро обучались. Особенно хорошо они метали дротики и орудовали копьем. Но как стрелки из лука гелоны были слабоваты в отличие от скифов-кочевников и савроматов…

— Пора персов встретить, как положено! — горячился Азарм. — Нужно дать им бой! Только не такой, как они ждут, а молниеносным набегом. Ударить лучше с рассветом, сокрушить передовые части персов, навести панику — и исчезнуть в степи. Сил у нас для этого хватает.

— Я согласен, — поддержал его Скопасис. — А еще хорошо бы зайти им с тыла и пощипать обоз, чтобы лишить персидское войско продовольствия.

— У меня уже давно руки чешутся, — включился в разговор и Рахдай. — А то скоро меч в ножнах заржавеет от росы.

— Спешите, все спешите… — Таксакис неторопливо отхлебнул несколько глотков вина и поставил чашу на низенький столик. — Я считаю, что начинать военные действия против персов рано.

— Почему?! — в один голос воскликнули Скопасис и Азарм.

— Для примера, который все вам объяснит, расскажу, как наши мальчишки ловят журавлей. Ставят кувшин с высоким узким горлом возле воды, насыпают на донышко зерно, и прокладывают к нему дорожку из пшеницы или ячменя. Журавль, конечно, ест в основном рыбу и лягушек, но никогда не откажется полакомиться своей любимой едой — зерном. Увидев дорожку, он начинает склевывать зернышки, пока не дойдет до кувшина. Рассмотрев на дне целую зерновую россыпь, он сует туда голову — и все, журавль в руках у детей, так как вытащить ее обратно он уже не в состоянии, узкое горлышко не пускает.

Иданфирс весело рассмеялся. Его поддержали Рахдай и Геродор. Они были грамотными, и история, рассказанная Таксакисом, в какой-то мере напоминала им басню известного во всей Элладе и ее колониях вольноотпущенника и баснописца Эзопа — о том, как угощали друг друга лиса и журавль. Лишь Скопасис и Азарм недоумевали: почему смеются остальные вожди, и какое отношение ловля журавля на приманку имеет к войне с персами?