Повенчанные грозой

- Вы имеете в виду мою татуировку? - С этими словами Сэм повернулся таким образом, чтобы Андреа смогла получше разглядеть на его предплечье большое розовое сердце с выколотым под ним словом "мама". - Ну что вы об этом думаете?

- То же, что и любая женщина. Думаю, что вам еще нужна серьга в ухе и мотоцикл. Это просто варварство.

- Не каждая женщина, - негромко возразил Сэм. - Моей матери она нравилась. - Он поднял рубашку на уровень глаз и изучил кровь еще раз.

- Мне кажется, что лучше бы осмотреть вас, шеф. Это не моя кровь.

- Меня? - Нерешительно промолвив это слово, Андреа посмотрела на его рубашку, а потом на свою собственную. На ней не было ни пятнышка. О чем он говорит? - Ну конечно же нет, мистер Фарли. Если со мной что-то не так, я подожду, пока не вернусь в участок и проверю все сама.

- Чепуха. Я мог ранить вас чуть раньше. Вам не следует пускать это дело на самотек. Я хорошо умею справляться со всякими травмами.

- Мне не верится, что это травма, - начала Андреа и сделала шаг назад. Со мной абсолютно все в порядке.

- А я в этом не вполне уверен, дорогуша. Да мы этого и не узнаем до тех пор, пока всю вас не осмотрим, верно ведь? - И с самым серьезным видом Сэм подошел к девушке почти вплотную. - Будет благоразумнее, если вы подчинитесь. Я настаиваю, шеф Флеминг. Теперь вы снимите вашу рубашку.

Глава 2

- Вы с ума сошли, это уж точно! - вырвалось у Андреа. Она попятилась из гостиной обратно в холл. - Не прикасайтесь ко мне! Там, в участке, знают, что я здесь.

Сэм остановился и, расставив пошире ноги, упруго покачался взад-вперед на каблуках, наблюдая за девушкой сквозь щелочки полуприщуренных глаз. Он просто поддразнивал ее, а вовсе не собирался пугать. Но лучше будет вовремя остановиться, прежде чем она спустит на него всех собак.

Андреа подняла вверх сжатые кулаки, приняв боксерскую стойку.

- Если я не вернусь, то на ноги поднимут всю полицию округа. Луиза Роберте знает, как вы выглядите, - с угрозой в голосе произнесла она.

- И это все из-за меня одного? - сухо осведомился Сэм. - За кого вы меня принимаете? Я же никуда не собираюсь, по крайней мере, пока. Извините, если напугал вас.

Мне думается, кровь на моей рубашке - ваша. У вас, должно быть, сильная царапина на голове. Я только хотел посмотреть.

Андреа ответила ему взглядом, полным подозрительности. Она понимала, что Сэм воспринимает ее лишь как женщину, а не как шефа полиции. Однако в данный момент она хотела одного - не стать объектом издевательств какого-то черноглазого незнакомца. Хотя он сам сказал, что ей нечего опасаться.

Плотно сжатые губы Сэма растянулись в улыбке, и Андреа вспомнила слова Луизы о хмуром выражении лица незнакомца, скрывающем его истинные чувства.

- С вами все в порядке, шеф? - Луиза оказалась права. Из-под маски крутого парня выглянуло обычное беспокойство. - Вы, должно быть, расшибли голову при падении, а потом прикоснулись к моему плечу, когда мы.., когда я.., когда ударила молния. - Он протянул ей руку. - Подойдите сюда поближе к огню и позвольте мне посмотреть.

Девушке потребовалось определенное усилие, но мало-помалу она стала обретать спокойствие и более трезво оценила создавшуюся ситуацию. Сэм Фарли не был похож на мужчин из Аркадии. Он был чужаком с непривычным для Андреа самоуверенным взглядом на жизнь.

- Все в порядке, ковбой. Но я все же хотела бы знать, почему вы забрались в чужой дом? - спросила она, стараясь придать голосу значимость.

- Ну хорошо, - согласился Сэм. - Подойдите к огню и позвольте мне осмотреть вашу голову. - Он подбросил в камин несколько поленьев, отыскал где-то в темноте кушетку и подтащил ее ближе к свету, приглашая Андреа садиться. - Меня зовут Сэм Фарли, клянусь вам. Я родился в Техасе. В детстве исколесил весь Запад. Моя мать любила нефть и тех мужчин, кто ее добывал.

- Так вы нефтяник? А я думала, вы ковбой.

- Только по месту рождения, я ведь техасец. А так я плотник. Мастерю всякое - дома, мебель, шкафы там. Если что-то необходимо изготовить из дерева, то я с любым делом справлюсь.

Милли Хайнс - моя мать. Мэми Хайнс - бабушка. У меня нет ни братьев, ни сестер. И если только у моей матери нет другой семьи, о которой она никогда не упоминала, значит, я один-одинешенек.

- Представить себе не могу, как это можно жить одному на белом свете, тихо произнесла Андреа, присев на краешек кушетки, - без семьи, без друзей. У меня хоть все еще есть Бак.

На какое-то мгновение Сэм задумался над ее словами "все еще". Ему нравилась ее манера речи: теплая, негромкая, неторопливая - так обычно говорит женщина, с которой ты только что занимался любовью. Он пожал плечами, отвечая резким тоном, вызванным невозможностью осуществления его тайных желаний:

- Может быть, но я все-таки ничего никому не должен. Меня никто и ничто не связывает, и я иду куда глаза глядят.

- А какое же местопребывание вы выбрали на этот раз, мистер Фарли?