Повенчанные временем

Как вскоре выяснилось, обсуждали то самое событие, которому он недавно стал свидетелем. Новости распространяются быстро во все времена и почти в любых обстоятельствах.

– А я говорю, это были ребята из соседнего отряда! – кричал один.

– Да нет же, из подполья, – возражал другой. – Моя кузина им помогает, и она одного узнала. Они собирались поджечь склад с оружием, но близко подойти не успели. Не знаю, кто проболтался, но перехватили их уже на площади.

– В живых, говорят, никого не осталось.

– Когда они магический огонь используют, живых остается мало, – мрачно подтвердил кто-то. – Что из наших, что из простых прохожих. Уничтожают всех без разбора.

– Когда мы уже сможем положить этому конец?

– Думаешь, есть шансы?

– А ты что же, думаешь, их нет?

– Я ничего не думаю. Я только знаю, что наши люди погибли. Наши. Неважно, из какого они были отряда. Это оружие, которое они хотели уничтожить. Стоило оно их жизней?

– А как еще, по-твоему, можно вести войну? Сидеть дома и писать мемуары? Мемуарами мы герцога из крепости не вызволим. Для того чтобы его спасти, наше оружие должно быть не хуже, чем у лорда Маркуса.

– А знаете, что я вам скажу? Не слишком ли много жертв мы приносим ради мальчишки, который с самого начала Смуты сидит в крепости? Его отец был хорошим герцогом, это верно. Но сам Дайон л’Эстре ничего для своего народа не сделал. Он подписывает документы, в которых заинтересованы наши враги. И палец о палец не ударил, чтобы нам помочь.

– А ну-ка замолчи!

– Ты несешь чепуху!

На высказавшегося против «мальчишки» напустились другие участники спора, но тут вперед выступил Дайон.

– Он прав.

Пришлось набрать побольше воздуха в грудь, распрямить спину и с достоинством признать то, что мучило его так много лет. Спорщик всего лишь озвучил то, что было очевидно самому Дайону.

– Он прав, – повторил в наступившей тишине герцог. – Дайон л’Эстре действительно ничем не помог вашему делу… нашему делу. Он никогда не воевал. На него оказывают давление – и он идет на поводу у того, кто сильнее. А здесь, снаружи, льется кровь. Юноши становятся героями, но жизнь героев редко длится долго. Лучшие маги выступают против врага – и погибают в неравном бою, ведь на стороне Маркуса больше Одаренных. Женщины берут в руки оружие. Десятки, сотни гибнут во имя мальчишки, который ничем не заслужил своего особого положения. Разве что родился сыном герцога. Неужели его жизнь стоит этих жертв?

– Да как ты смеешь говорить такие вещи? – напустился на Дайона Анри.

– Предатель! – подключился еще один. – Тебе лишь бы отсидеться в безопасности, да?

– Я не пытаюсь отсидеться в безопасности, – возразил Дайон, но его уже не были готовы слушать.

– Этот «мальчишка» – наша единственная надежда! – рявкнул Вест. – И он – самый настоящий герой. Потому что выжил. Потому что выстоял, несмотря ни на что. И продержится до тех пор, когда мы, горстка плохо организованных бездарей, сумеем наконец вытащить его из плена.

– И тогда он сделает все правильно! – подхватил Анри. – И в Левансии никогда больше не будет такого произвола!

– Он не в монастыре каком-нибудь отсиживается и не у богатых родственничков! – добавил смуглый верзила, имени которого Дайон то ли ни разу не слышал, то ли попросту не счел нужным запоминать. – Каково мальчишке в его годы оказаться в тюрьме?

– Да с кем мы говорим? Бей его, ребята! – завопил кто-то. – За Дайона л’Эстре! За Левансию!

Не успел упомянутый выше герцог л’Эстре опомниться, как его повалили на землю, и ему ничего не оставалось, кроме как сгруппироваться и пытаться уклониться хотя бы от части ударов, наносимых преданными соратниками и борцами за его свободу. В основном по спине, хотя кто-то умудрился заехать сапогом по лицу. В глазах заплясали искры. Продолжалось это недолго, и все же ему как следует досталось, прежде чем раздалось громогласное:

– Что, вашу мать, здесь творится?!

Побои мгновенно прекратились. Поняв, что продолжения не будет, Дайон решился убрать руки с головы, сесть на траву, а затем и подняться на ноги. Жюст стоял посреди поляны, метая на подчиненных гневные взгляды.

Хоть предводитель и не обладал выдающимся ростом, сейчас казалось, будто он возвышается над прочими наподобие возведенной на пьедестал статуи. Партизаны реагировали по-разному. Кто-то вперил в землю хмурый, но решительный взгляд. Кто-то рассматривал темное небо с таким видом, словно вовсе не был в курсе происходящего и вообще оказался поблизости совершенно случайно. Остальные застыли в замешательстве, так и не выбрав стратегию поведения.

Жюст оглядел Дайона неодобрительно покачал головой, словно говоря: «Ну вот, опять нарвался», и снова обратился к остальным:

– Повторяю: что здесь происходит?

– Мы защищали честь герцога! – выпалил кто-то.

– Кого?

– Дайона л’Эстре! – хмуро пояснил Анри.

Имя сразу же подхватил нестройный хор голосов:

– За Дайона л’Эстре!

– Тише! – остановил их командир.

Он подошел к Дайону, оценивая повреждения. Тот криво усмехнулся. Тело болело, каждый вздох давался с трудом, а на скуле наливалась гематома.

– Его надо арестовать! – подал голос один из зачинщиков драки.