Поверь. Я люблю тебя

«Ты знал, папа, как сильно и часто меня била мать. Только один раз, – мне тогда было два годика, – ты оставил меня на попечение соседки. В тот день ты боялся, что она убьет меня. А в остальные дни? Ведь ты видел мое тело, покрытое синяками, мой умоляющий взгляд, почему же ты не защитил меня? Ты был единственным, кто брал меня на колени, единственным, кто меня любил, я бесконечно доверяла тебе. И при этом ты каждый день оставлял меня с нею. Я никогда не смела обижаться на тебя. Я так боялась тебя потерять».

Тот родитель, что не дает воли рукам, подчас сам выступает в роли жертвы, попадая в тот же ряд, что и ребенок.

Кевин ненавидит отца. Тот пил, орал, бил его, часы а то и дни напролет молчал. Мать была мягче, и Кевин всегда думал, что и она была жертвой его отца. Он даже старался защитить свою мать. Она жаловалась, и он превратился в ее утешителя. Внутренне он чувствовал себя ее защитником! И мать ни разу не возмутилась таким перевертыванием ответственностей. Столько раз она порывалась так и сказать: «Если б не было твоего отца…» И при этом прожила с ним всю жизнь. И в семьдесят лет произнесла: «Хорошо бы он умер, не могу я больше». Но тут же добавила: «Даже будь у меня средства, я бы все равно не нашла в себе сил уйти». Она была привязана к мужу больше, чем ей хотелось в этом признаться. Все эти годы она выступала как его сообщница. Когда он бил, она не произносила ни слова. Даже не приходила утешать сына. И подкрепляла собственную власть, повторяя детям: «Тише, молчите, не сердите отца», перекладывая на них ответственность за то насилие, которому они же и подвергались!

Да, действительно – в слишком многих странах женщины не обладают чувством собственного, личного достоинства и не могут уйти без тяжкого наказания, но во Франции все не так. Барьеры, сдерживавшие мать Кевина, были психологическими.

Если отец Кевина не умел выбраться из темницы насилия, то мать не смогла освободиться от подчинения ему. Оба передали Кевину их глубочайшее чувство бессилия. А почувствовав ужас еще в грудном возрасте, Кевин испытывал потребность выразить эмоцию неприятия по отношению к положению матери. Сперва он едва отваживался это чувствовать. Он не хотел видеть мать, чтобы не соприкасаться с такими неистовыми проявлениями ее эмоций. Потом, на сеансе психотерапевта, пройдя через отвращение, выплюнув его в тазик, освободившись от своих токсинов, он опять смог встретиться с ней и полюбить ее. Подтвердим еще раз: эмоция, какой бы сильной она ни была, выйдя наружу и проявившись, снимает напряжение и восстанавливает качество отношений.

Часто проще всего обидеться напрямую – на того родителя, который проявляет открытое насилие, того, кто развелся, обманул… Люка ужасно разобиделся на мать за то, что она ушла из семьи. Она бросила дом, когда ему было шесть лет, никому ничего не объяснив. Его ярость была справедливой, разумеется, но он воспользовался ею, чтобы скрывать какую бы то ни было ярость по отношению к отцу. Тот, однако же, заботился о нем и его сестре, чтобы заполнить свое отчаяние, как эмоциональное, так и сексуальное. Этот отец вел себя с ними очень жестко, и, сам завися от детей, требовал абсолютной преданности себе. Но ведь он занимался ими, кормил, защищал все эти годы, в то время как мать их бросила. И пока Люка не увидит, что «вина» тут лежит на матери, пока он не постарается вникнуть в сложную ситуацию с такой парой, он не сможет освободиться.

Ответственность за детей несут оба родителя. Даже расставшись, они отвечают за воспитание их ребенка. Отец бьет родную дочь? Он может это делать только при соучастии – активном или пассивном – ее матери. Нельзя возлагать ответственность на плечи только одного из родителей. Разумеется, один из двоих может проявлять большую склонность к насилию, нежели другой, преследовать более явно. Но какую же роль сыграл в этом второй? Роль жертвы не менее влиятельна в играх во власть. Бывает так, что поведение одного из родителей вызвано действиями другого.