Поверишь этому - поверишь всему

В шесть вечера, еще раз искупавшись в бассейне, я прошел к себе в номер, побрился, переоделся и спустился в бар. Спустя час, когда я приканчивал свой второй скотч и пытался выудить какую-нибудь информацию из "Нью-Йорк Трибюн", в баре появился Генри Видаль. Как Олсон и говорил, Видаль не достигал и пяти футов. С массивными плечами и торсом борца, с короткими и толстыми ногами, маленькими ступнями. На нем была красная рубашка с открытым воротом и такие узкие черные брюки, что очень четко обрисовывали линию талии и плотно прилегали к крепким ногам. Брюки были стянуты белым широким ремнем с золотой пряжкой. Голова была совершенно лысой, что очень подчеркивало массивный лоб, а седеющая борода прикрывала столь же массивную челюсть. Но самой выразительной частью его лица, конечно, были маленькие, блестящие глаза, которые сразу и полностью приковывали вас к себе. Притягательность их была несомненна. Они, казалось, могут проникнуть везде: сквозь стекла окон, сквозь толщину стен. В них застыла надменность, уверенность, сознание силы.

Их нельзя было спутать ни с чьими другими глазами. Я поднялся ему навстречу.

- Вы Клей Берди?

Голос у него был высок, почти визглив. Тотчас же рядом с ним вырос бармен.

- Фруктовый пунш с гвоздичной эссенцией, - произнес Видаль. - Прошлый раз был немного крепок... Садитесь.

Это уже относилось ко мне.

- Что пьете? Скотч? - И, почесав свой толстый нос, продолжил:

- Не дотрагивайтесь до спиртного. Курить и пить - значит разрушать свой мозг...

Мне сказали, что на вас можно положиться. Я окружаю себя только надежными людьми. Это Дайер посоветовал мне взять вас. Вы должны будете сопровождать мою жену во время экскурсий. Этим грязным даго доверять нельзя. - Его скрипучий голос строчил над моим ухом, как пулемет. - Уверен, что вы справитесь. Я обо всем предупредил жену еще дома... но уж если женщине взбредет что-нибудь на ум... - Издав лающий смешок, он продолжал: Сан-Сальвадор - вонючая дыра. Никакого порядка, никакой организованности.

Наверняка скоро вспыхнут волнения. Да вы и сами, наверное, видели всю эту грязь и нищету, пока ехали из аэропорта. Позорно так жить в наше время.

Бармен принес фруктовый пунш и отдельно лед. Видаль отпил половину бокала залпом.

- Сегодня лучше... и все-таки многовато гвоздики. - Затем, опять обращаясь ко мне, сказал:

- Жена пошла спать... говорит, что устала. Не понимаю... я никогда не устаю, а у женщин вечно то головные боли, то усталость... Вы женаты? Вижу, что да... ваша жена тоже устает?.. Все они одинаковы... Ну, ладно, мне пора.

Он закончил, наконец, свой пунш и рывком поднялся. Я тоже встал, начиная слегка обалдевать от него.

- Не беспокойтесь, сидите. Вы ведь знаете, с чего завтра начать?

Наверняка знаете... в этой дыре нечего смотреть, но она относится к этому иначе, - он схватил мою руку и тут же вылетел из зала.

После такой встречи нужно было пропустить еще стаканчик. Да, прав был Олсон, когда сравнивал его с заведенным мотором. Я подумал о жене. Неужели он также разговаривает и с ней?

Возвращаясь из бара, я увидел, как Генри Видаль выходил из лифта. На этот раз на нем был черный, шелковый костюм, белая рубашка и небесно-голубой галстук.

- Синьор Берди? - Ко мне подходил коридорный портье. - Вас просили подняться в номер семь на четвертом этаже. С вами хочет поговорить синьора Видаль.

Несколько удивленный, я вошел в лифт и поднялся на четвертый этаж.

Проходя по коридору, я раздумывал над тем, что это за женщина - синьора Видаль.

Остановившись у двери номер семь, я постучал.

- Войдите. - Не знаю почему, но этот низкий голос заставил меня вздрогнуть.

Я открыл дверь и вошел в большую, удобно обставленную гостиную. Цветов было столько, что можно было подумать, что перед вами или оранжерея, или цветочный магазин. Высокая, темноволосая, стройная женщина стояла у окна.

Хотя и прошло шесть лет, но я тотчас узнал ее, и все во мне оборвалось. Мое сердце не переставало любить ее.

- Вал! Неужели это ты! Вал!

- Наконец-то, - выдохнула она. - Клей, дорогой!

Она подошла ко мне и обвила мою шею руками. Ее полные груди прижались ко мне, а ее восхитительные губы прижались к моим, слившись с ними в долгий, восхитительный поцелуй.

Луна бледным светом озаряла кровать. Вал лежала на спине с полузакрытыми глазами. Руками она прикрывала обнаженную грудь. Лежа рядом, я смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда. Мне казалось, что продолжается сон, который грезился все эти шесть долгих лет. Все предосторожности были отброшены с первым же поцелуем. Мгновенно мы очутились в постели, обнаженные, алчущие друг друга... Сейчас мы немного успокоились. Она отняла руки от груди и закрыла лицо.

- Дорогой Клей, ты даже не представляешь, как это опасно. Нам не следовало всего этого делать. Тебе трудно понять мои чувства. Когда я узнала, что ты переехал в Парадиз-Сити, я так рвалась к тебе. Мне так много хочется тебе сказать. - Она быстро посмотрела на часы. - Но это позже. Надо одеваться. У нас впереди целых пять дней. Ты не знаешь, что он за человек.