Поверхностное натяжение

Суини смотрел, как она удаляется, ощущая толчки ледяной крови в ушах. Это было ужасно, да, однако он не мог об этом думать, и никогда прежде не испытывал головокружений – до встречи с Микой Леверо, – но теперь, похоже, это состояние пустило в нем глубокие корни. Иногда оно ослабевало, но не исчезало совсем. Он был даже рад – с привкусом печали, что кровная связь между ним и Микой, генетическая связь, достаточно существенная, так как он действительно был приспособленным сыном Ширли Леверо, помешает ему заинтересоваться девушкой, как это принято на Земле. Но на самом деле это не имело никакого значения. Земные табу не относились к нему, а здесь, на Ганимеде, это конкретное табу было бесцеремонно выброшено за борт. И Руллман объяснил почему.

– Не переживай об этом, – сказал он в самый первый день, глядя с ухмылкой на лицо ошарашенного Суини. – У нас нет никаких генетических причин запрещать узкородственные связи, совсем наоборот. В небольшой группе, вроде нашей, самое сильное и самое непосредственное эволюционное влияние имеет генетический дрейф. Если мы не предпримем действия по его предотвращению, то с каждым новым поколением будут неизбежно теряться незафиксированные гены. Очевидно, что мы не можем себе этого позволить, иначе все закончится группой особей, в которой не останется по-настоящему уникальных личностей: все будут одинаковыми в самых критически важных и совершенно непредсказуемых аспектах. Никакое табу не стоит таких результатов.

Вдаваясь в подробности, Руллман сказал, что разрешение узкородственных связей само по себе не остановит генетический дрейф, что в некотором смысле они даже будут ему способствовать; что колония предприняла ряд положительных мер для предотвращения дрейфа, и эти меры непременно дадут о себе знать в течение восьми поколений. Потом он говорил об аллеломорфах и изоморфах, и летальных рецессивах, он рисовал такие криптограммы, как rrR: rRR/ (’rA) rr/R’Rr на листе слюды, лежавшем перед ним, а затем, подняв глаза, посмотрел вверх и понял, что уже давно потерял слушателя. И это обстоятельство вызвало его смех.

Суини тогда ничуть не расстроился, он знал, что образования ему не хватает. Кроме того, планы колонии ничего для него не значили; он ведь прибыл на Ганимед, чтобы положить конец этой самой колонии. Размышляя о Мики, он понимал, что нет ни в космосе, ни на твердой земле никого и ничего, что могло бы забрать над ним власть, кроме колоссального одиночества, которое руководило всеми его поступками и чувствами.

Но он с удивлением обнаружил, что, пусть и неявно, то же самое одиночество управляло всеми остальными жителями колонии за одним возможным исключением – Руллман.

Мика обернулась, лицо ее омрачала гневная гримаса, затем она ускорила шаг. Суини пошел за ней, так как понимал, что именно так сейчас и следует поступить, однако при этом он упрямо пытался заставить себя думать.

Большая часть того, что он узнавал про колонию, оказалась правдой, так как он старался проверить все открывшиеся факты. И это заставляло его забыть о том, чему учили его копы Порта. Например, копы говорили, что предполагаемые захваты пассажирских судов совершались по двум причинам: в целях пополнения продовольственных запасов и оборудования, но главное – увеличение числа колонистов, то есть захватывая обычных людей для преобразования их в приспособленных.

Сейчас не происходило никаких захватов, он был полностью уверен в этом. Суини склонялся к тому, чтобы поверить Мике: захватов вообще никогда не было. Если начинаешь разбираться в баллистике космических путешествий, становится очевидным, что пиратство – совершенно безумное предприятие, так как требует вложений и средств гораздо больших, чем любая возможная выгода. Однако кроме этого убедительного с практической точки зрения возражения, имела место еще необоснованность мотивации жителей Ганимеда, о которой ему сообщили копы Порта. Основная цель, очевидно, была бессмысленной. Колонисты оказались способны к размножению, поэтому им не нужно было никакое пополнение; кроме того, невозможно было преобразовать обычного взрослого человека в приспособленную особь – пантропия начиналась до зачатия, как Суини убедился на своем собственном примере.