Повернуть время вспять

– Черт возьми, это еще что такое? – спросила Тэмми, беря Пирс за руку. – Господи, вот ужас-то.

– Я поранилась вчера.

– Как это случилось?

– Помогала кое-кому с переездом.

Пирс не хотелось обсуждать Уинтер ни с кем, особенно с кем-то из больницы, и особенно с девушкой, с которой она когда-то спала. Пирс до конца не понимала, почему, ведь Уинтер была просто ее подругой. Они вместе проходили ординатуру, только и всего. Но как бы то ни было, Пирс не хотела говорить об Уинтер.

– Ты. Помогала. Кому-то. Переезжать, – Тэмми подчеркнуто повторила каждое слово, словно они были на иностранном языке. – Так-так-так. Пирс Рифкин, старший хирург-ординатор, которого по жизни заботит лишь работа и быстрый секс, потратила целый день, помогая кому-то с переездом.

– Да ладно тебе, – Пирс невольно усмехнулась. – Я, бывает, книжки читаю и даже кино смотрю. Иногда.

– Это когда?

– Да было дело. Ты случайно не замерзла?

Пирс было трудно не смотреть на обнаженную Тэмми, особенно на ее затвердевшие соски. У Тэм было подтянутое и миниатюрное тело, с узкой талией, слегка округлыми гладкими бедрами. Пирс на секунду вспомнилось, как она ласкала это прекрасное тело.

– Вдобавок это преступление – разгуливать голой.

– Наконец-то ты заметила, – Тэмми обняла Пирс за талию и прижалась к ней всем телом. – На чем мы остановились перед тем, как ты лишилась рассудка?

– Тэм, – сказала Пирс, нежно обнимая девушку в ответ и целуя в лоб, – я правда не хочу, но к тебе это не имеет никакого отношения. Просто я… – Уинтер, я думаю про Уинтер. Что я делаю?

Тэмми подняла голову и внимательно посмотрела на Пирс.

– Ты в порядке?

– Да, конечно.

Пирс обнимала теплое тело Тэмми и чувствовала, как твердые соски девушки прижимаются к ее груди. Один поцелуй – и все завертится. Начав целовать Тэмми, Пирс могла бы забыться в любовной страсти, как ей это удавалось всегда. Несколько минут или час она не будет думать ни о чем, кроме удовольствия, и ее будет волновать лишь обоюдное удовлетворение. И не важно, какая девушка рядом. Главное – никаких последствий и обещаний, лишь яркая и короткая вспышка наслаждения.

Пирс освободилась из объятий Тэмми и положила руки на плечи девушки.

– Мне нужно в больницу.

– Мне не важно, если ты встречаешься с кем-то еще, – неожиданно серьезным тоном произнесла Тэм.

Сердце Пирс вдруг быстро забилось.

– Ни с кем я не встречаюсь.

– Ты врешь – мне или самой себе. Но я вижу это по твоим глазам: кто-то глубоко проник в твою душу.

– Нет, – хрипло сказала Пирс.

Тэмми провела пальцами по груди Пирс, потом положила руки ей на талию, встала на цыпочки и с силой прижалась своими губами к губам Пирс. Хотя Пирс не ответила на ее поцелуй, Тэмми довольно долго не отпускала Пирс, словно стараясь запомнить вкус ее губ. Наконец, Тэм оторвалась от Пирс.

– Ты понятия не имеешь, что женщина может сделать с твоим сердцем. Ты попала, детка.

Пирс не стала с ней спорить.

* * *

Уинтер включила локтем воду в раковине и стала мыть руки. В соседней раковине оттирала руки Пирс. Последние тридцать шесть часов у них не было возможности поговорить. Понедельник выдался не просто трудным, а невероятно тяжелым. Только они начали обычное обсуждение пациентов в полшестого утра, как Пирс срочно вызвали в отделение неотложной хирургии. Вместе с остальными ординаторами она помчалась в неотложку, а Уинтер – в реанимацию.

Плановые и срочные операции продолжались весь день без перерыва. Уинтер удалось увидеть Пирс лишь во время вечернего обхода, который пришлось сократить из-за трех запланированных операций, отложенных из-за экстренных случаев днем. Хирурги настаивали на проведении плановых операций ночью, чтобы не переносить их на следующий день и не сдвигать расписание дальше. Вся команда ординаторов проработала до полуночи, включая тех, кто по графику не был на дежурстве. Вторник обещал быть не легче.

– Как твоя рука? – спросила Уинтер.

Пирс оглянулась по сторонам, но рядом никого не было.

– Болит ужасно. Мне не хотелось оперировать сегодня, но все прошло нормально. Я была слишком занята, чтобы обращать внимание на боль.

– До сих пор видно, что она опухшая.

– Это только на вид так, на самом деле уже лучше, честное слово.

– Хорошо, – улыбнулась Уинтер.

– Уинтер, твое дежурство закончилось, тебе пора домой, – заметила Пирс. – Почему ты снова моешь руки?

– Потому что у нас три операции, наш новичок ходит с Макмертри по пациентам, плюс нам нужен кто-то на этаже.

Пирс покачала головой.

– Андерсон может сама начать мастэктомию. Когда Лю закончит с обходом, он ей поможет. Поезжай домой.

Уинтер раздражало, что она может видеть лишь глаза Пирс поверх хирургической маски, а эти черные омуты были лишены всякого выражения.

– Ты бы не ушла домой, – заявила она.

– Я – другое дело.

– Это еще почему?

– Потому что я старший ординатор, и меня дома не ждет маленький ребенок.

– Ты серьезно? – едко сказала Уинтер. – Узнав про Ронни, ты вдруг стала занудой, как другие ординаторы и врачи-мужчины, которые считают, что женщинам не место в хирургии, потому что им надо сидеть дома и воспитывать детей?!