Поверженный ангел(Исторический роман)

Сер Нуто пожал плечами и торжественно объявил, что, вступив в должность, постарается выполнять свой долг, очистит окрестности города от лихих людей, а тех злодеев, коих сам видел, разыщет и прикажет примерно наказать.

— И что же, — спросил канцлер, — эти разбойники убили тех несчастных путников или только ограбили?

— Нет, ваша милость, — ответил барджелло, — по чистой случайности они не смогли сделать ни того, ни другого. Юноша оказался на редкость отважным человеком: смело сразился с главарем шайки, поверг его наземь, потом ранил еще двоих, а остальные в страхе разбежались.

Один из приоров, язвительный сапожник по имени Симоне Бартоломео, с сомнением покачал головой.

— Не в правилах разбойников соблюдать рыцарские обычаи, — сказал он. — Вот если бы они все скопом напали на тех путников, этому бы я поверил. А то как на турнире…

— Они бы, верно, так и сделали, — возразил сер Нуто, — но их предводитель крикнул им, чтобы они не смели вмешиваться, что он сам хочет разделаться с тем юношей.

Сальвестро досадливо покачал головой и, по-прежнему никем не замеченный, отошел от дверей и направился в свои покои. Поистине сегодня был несчастливый день. Все словно сговорились преподносить ему дурные вести. Сперва Джорджо, теперь вот этот трусоватый сер Нуто…

Из всех, кто слушал в зале рассказ барджелло, только Сальвестро доподлинно знал, что за разбойники повстречались серу Нуто у монастыря Сан Сальви, потому что сам послал их на дорогу. Еще вчера утром ему донесли, что посланец партии, молодой дворянин по имени Лука да Панцано, которого Лапо ди Кастильонкьо послал вести переговоры с легатами папы, возвращается во Флоренцию. В другое время Сальвестро не обратил бы особого внимания на подобное обстоятельство: капитаны партии многократно сносились с курией. Теперь же, когда вместе с членами комиссии Восьми он вел переговоры с курией о заключении мира, миссия Панцано не на шутку его встревожила. Когда же он узнал, что Панцано побывал в Риме и встречался там с кардиналами, ему стало ясно, что партия готовится не только разрушить все его планы, но и ликвидировать «Установления», превратить пополанскую республику в олигархическое государство и хочет для этого заручиться поддержкой папы. Положение было настолько серьезным, что всякое промедление или нерешительность были равносильны гибели. Поэтому он решил перехватить посланца партии, отобрать у него письма кардиналов, которые он несомненно вез с собой, и, узнав таким образом, что замышляет партия, принять своевременные и решительные меры.

Задуманное им не было чем-то необычайным или трудновыполнимым. В политической борьбе та же партия не гнушалась ни кинжала, ни яда, ни клеветы. К тому же Панцано ехал один, значит, все можно было обделать без лишнего шума. Трудность заключалась лишь в том, чтобы найти подходящего исполнителя. В конце концов он остановил свой выбор на некоем Луиджи Беккануджи.

Когда-то у Луиджи было состояние, но он довольно скоро частью промотал его в кутежах, частью потратил на женщин, до которых был большой охотник (недаром его прозвали Волокитой). Оказавшись на мели, он влез в долги и сейчас жил в вечном страхе перед кредиторами. Чтобы поправить свои дела, он посватался к приемной дочери своего старого приятеля Алессандро Альбицци, за которой давали хорошее приданое. Однако сердце девушки склонилось к другому, и этим другим был Панцано.

Как и предполагал Сальвестро, уговорить Луиджи оказалось делом нетрудным. Поняв, что одним махом он может убить трех зайцев — освободиться от долгов, получив обещанную награду, разделаться с соперником и завладеть приданым Марии, — он тотчас согласился и в тот же день, собрав ватагу своих приятелей, выехал навстречу Панцано. Чем все это закончилось, читатель уже знает.

В передней комнате, непосредственно примыкающей к спальне гонфалоньера и называемой им «студио», сидел над бумагами сер Доменико Сальвестри, его нотариус и доверенный человек. Услышав шум затворяемой двери, сер Доменико поднял голову и вопросительно взглянул на своего патрона.

— Собирается дождь, может, даже гроза, — сказал Сальвестро.

Сер Доменико улыбнулся.

— Мне страх как не хочется, чтобы ты вымок, — продолжал Сальвестро, — но ничего не поделаешь. Захвати плащ и поезжай к Алессандро Альбицци. Скажи ему, что я хочу его видеть сегодня же.

Нотариус поклонился.

— Да, чуть было не забыл, — направляясь в спальню, небрежно проговорил Сальвестро. — Беккануджи убит или тяжело ранен. Писем он не достал. — Он сиял домашние туфли, пошарил ногой под кроватью и, не нащупав башмаков, в сердцах отбросил туфлю в дальний угол комнаты. — Хвастун! Влюбленный дурак! — пробормотал он сквозь зубы. — Устраивать турнир, когда надо было просто пырнуть ножом!.. Доменико! — крикнул он совсем другим тоном, увидев, что нотариус с плащом через плечо направляется к выходу. — Сделай милость, пришли ко мне этого бездельника Джиноццо. Не могу найти свои башмаки.