Поверженный ангел

Барджелло поймали в таверне «Белая грива». Чуть свет, едва только народ начал собираться на площади, он, прихватив своего слугу, выбрался из дворца через одну из потайных дверей и укрылся в этой крошечной таверне на улице Винеджа, в двух шагах от дворца. Мало-помалу улицы наполнились народом. В таверне стало шумно. Чомпи, ремесленники, подмастерья забегали в «Белую гриву» промочить горло, перехватить чего-нибудь на скорую руку. Прислушиваясь к голосам, взрывам смеха, крикам и брани возбужденных плебеев, сер Нуто то и дело вздрагивал и чуть не лишался чувств от страха. Ему казалось, что его ищут по всему городу и вот-вот нагрянут сюда, в эту плебейскую таверну, ворвутся в комнату и выволокут его наружу, на площадь, где, как он понял из разговоров, уже поставили виселицу. Под конец, не в силах дальше выносить эту пытку, он отважился на отчаянный шаг — решил сбрить бороду и усы, постричь как можно короче свою слишком заметную шевелюру в надежде, что в новом обличье его не узнают и не тронут, даже если вздумают обыскивать таверну.

Томино, слуга сера Нуто, не посмел ослушаться своего господина. Несмотря на ужас, который внушали ему толпы оборванцев, бродивших по улицам, он отправился на поиски цирюльника и после долгого отсутствия вернулся, ведя за собой мальчика лет пятнадцати, ученика брадобрея с виа Браке. Сперва сер Нуто рассердился было на слугу, но потом сообразил, что для его безопасности гораздо лучше, что пришел ученик, а не сам мастер. Тем временем мальчик принялся за дело и вскорости довольно ловко освободил барджелло от его роскошной бороды и усов, подстриг его длинные волосы и стал собирать свой инструмент. В этот момент Томино, роясь в кошельке в поисках монеты помельче, машинально спросил барджелло: «Сер Нуто, сколько ему дать?» Сер Нуто готов был собственными руками задушить слугу, но было поздно — ученик уже узнал, кого брил. Однако, будучи парнишкой смышленым, он притворился, будто ничего не слышал, как ни в чем не бывало вышел из таверны, а оказавшись на улице, со всех ног помчался к своему мастеру и обо всем ему рассказал.

Не успел сер Нуто как следует поколотить слугу, как под окнами таверны уже гудела огромная толпа народа. Не помня себя от ужаса, барджелло забился под кровать. Там и нашли его чомпи, вломившиеся в комнату. «Вылезай, сер Нуто, — крикнули ему, — пора должок платить!» Но барджелло словно прирос к полу. Он не двинулся с места даже после того, как потерявшие терпение люди стали колоть его копьями и ножами. Наконец несколько дюжих рук выволокли его из-под кровати и потащили вон из таверны.

Сперва он бесновался как одержимый, отчаянно вырывался, кусался, брыкался, бодался, оглашая улицу звериным визгом. Потом утих, стал заискивать, унижаться и плакать. «Меня повесят? Скажите, меня повесят?» — непрерывно повторял он. Так его довели до улицы Львов. Именно там учитель Гваспарре дель Рикко вытащил из толпы двух подмастерьев и послал их вдогонку за Тамбо, Сыном Толстяка и их товарищами в надежде, что им удастся предотвратить расправу толпы над беззащитным барджелло.

Но они опоздали. К тому времени, когда мессер Панцано с товарищами, обливаясь потом, прибежали на площадь, на виселице болталась лишь одна нога до колена — все, что осталось от некогда грозного и неумолимого сера Нуто. Потом учитель рассказал им о кровавой драме, разыгравшейся на площади.

Еще на улице Львов к серу Нуто, которого волокли за руки несколько человек, прорвался какой-то человек с топором, говорят, отец мальчика, безвинно казненного барджелло месяц назад. С криком «Вот тебе, убийца!» человек этот нанес серу Нуто смертельный удар по голове. Уже мертвого барджелло приволокли на площадь и повесили за ноги. Однако ярость народа, его ненависть к безжалостному палачу была столь велика, что труп тут же разорвали на мелкие части и потом на копьях носили эти отвратительные кровавые ошметки по всему городу и по окрестностям Флоренции.

Так произошло единственное убийство, совершенное тощим народом за все время восстания.

Глава десятая в которой Ринальдо предается воспоминаниям