Поверженный

— Ужасно! — сказал Низамиддин. — Неужели нет другого выхода?

— Вы дали в руки ЧК такого «языка», как Бако-джан, от него можно узнать многое.

В эту минуту зазвонил телефон. Низамиддин дрожащими от волнения руками поднял трубку и нарочито сонным голосом сказал «да», но, узнав знакомый голос на конце провода, успокоился, стал внимательно слушать, проговорил:

— Жаль, жаль, что Бако-джан унес с собой тайну. Ну да ладно, что поделаешь…

Он положил трубку и с усмешкой посмотрел на Анарбая:

— Ну, вот и все. Вопрос решен.

— Что случилось?

— Сегодня ночью нашему человеку удалось покончить с Бако-джаном. Бако-джан принял яд и скончался, не сказав ни слова. Это меняет все дело. Прошу вас, пойдите быстро к председателю, сообщите ему об этом, а потом позвоните мне и условными словами передайте, изменил ли председатель свое решение обо мне или нет.

Анарбай в знак согласия кивнул головой и ушел.

Умывшись, Низамиддин размышлял. Бако-джан умер, что же теперь? Остаются Зухра и ее дочь. Но с ними дело проще. Их нужно убрать сегодня же, а то чекисты могут взять их… Такие свидетельницы могут доставить много хлопот… Сейчас главное — убрать этих женщин… Потом можно будет подумать о том, как быть дальше…

Пусть Гулом-джан, зять эмира и другие делают свое дело… Анарбай будет связывать их… А Низамиддин должен развить такую деятельность, чтобы ЧК и Центральный Комитет полностью ему доверяли. Хорошо бы поближе сойтись с Аминовым и Хайдаркулом, подружиться с ними. Аминова, пожалуй, хоть и трудновато, все же можно завлечь в свои сети, а с Хайдаркулом это не выйдет, он человек бывалый, знает людей.

Старик верно чувствует, что Низамиддин не может быть ему другом. Поэтому с ним надо держаться, как он сам, немного грубовато и прямо. Иногда надо угодить ему в чем-то, но казаться при этом равнодушным. Пожалуй, с ним можно кое-чего добиться — вот таким путем…

Не успел Низамиддин умыться, как пришла Зухра, плача и бранясь.

— Ну, ну, ну, что случилось, в чем дело? — спрашивал Низамиддин, делая вид, что ничего не знает. — Халима здорова ли?

— Хоть бы эта Халима умерла в детстве! — рыдала женщина, бросившись на диван. — Хоть бы она совсем не появлялась на свет! Из-за нее мой муж попал в тюрьму, из-за нее теперь ему грозит смерть!

— Что такое? Перестаньте плакать, говорите ясней!

— А то, что прошлой ночью он хотел отомстить Насим-джану и застрелил его жену — Оим Шо, а чекисты схватили его и увели. Неужели вы не знаете об этом?

— Я только под утро вернулся. К воротам Хазрат Имама подходили басмачи…

— Что же теперь будет? Что будет с Бако-джаном? — спрашивала женщина, не слушая, что говорит назир.

— Значит, он убил Оим Шо, жену Шсим-джана? — Немного подумав, Низамиддин сказал: — Что ж, это хорошо, просто очень хорошо…

— Хорошо? Так вы поэтому толкнули его на это дело?

— Я толкнул? Ты с ума сошла!

— Да, вы его заставили, вы дали ему в руки револьвер, и вы во всем виноваты! Теперь они еще и меня арестуют и уведут из дома! Будьте вы прокляты!

— Что ты болтаешь? Разума ты лишилась, что ли?! — Низамиддин испугался.

— Будьте вы прокляты! — повторила женщина и опять зарыдала. Низамиддину вдруг захотелось наброситься на глупую, дерзкую женщину, задушить ее Ведь она прямо в лицо ему бросает обвинение… Если кто услышит…

В руках у него было полотенце. Он сел рядом с женщиной на диван, чтобы накинуть ей полотенце на шею, но женщина вдруг откинула рукав платья с лица и с удивлением посмотрела на него заплаканными глазами. Почувствовав так близко рядом с собой сильного, крепкого мужчину, она обмякла и, положив голову ему на грудь, обеими руками обняла его за шею, прижалась к нему. Это ее движение удержало Низамиддина от его страшного намерения, он улыбнулся.

— Слава богу, слава богу! — воскликнул он. — Какая глупость пришла мне в голову.

И он крепко обнял женщину, стал целовать ее мокрые от слез щеки, губы, дрожащими руками гладил ее тело, желая разбудить в ней чувство, говорил нежно:

— Пусть буду я жертвой за тебя, Зухра, пусть все твои беды падут на меня, Зухра! Иди ко мне, иди же, я утешу тебя, успокою твое сердце.

— Нет, — отстранилась от него женщина, — я не могу сейчас, боюсь…

Что мне делать? Что со мной будет?

— Ты удивительная! — сказал Низамиддин, утешая ее. — Если твой муж сделал глупость, при чем тут ты? Какое тебе дело до этого? Конечно, если понадобится, тебя, чтобы распутать узел, могут увести и станут допрашивать. Если ты во время допроса будешь осторожна, притворишься, что ничего не знаешь, покажешь себя наивной женщиной, тебе скажут: «Спасибо, идите домой». Но если ты будешь говорить глупости, например: «Дочь моя забеременела от такого-то, муж хотел отомстить, а тот дал ему револьвер» — и так далее и тому подобное, то знай, что тогда и тебя могут привлечь к ответственности.

— А если спросят у меня, почему мой муж убил Оим Шо, что мне отвечать?

— А что ты можешь ответить? Скажешь не знаю или, например, что он мог сделать, когда увидел, что она вышла на улицу без паранджи и головного платка… скажешь, что муж твой очень набожный, религиозный человек…