Повеса

— Если бы ты ненавидела его, мне была бы понятна твоя позиция. Но, насколько могу судить, дело обстоит не так, — заметил Реджи. — Неужели ты не хочешь с ним помириться? Он ведь не будет жить вечно — возможно, его уже и сейчас нет в живых.

— Он жив.

— Почему ты так в этом уверена?

— Если бы он умер, я бы об этом узнала.

Каждое слово нужно было буквально вытаскивать из нее клещами. Реджи, однако, решил продолжить попытки ее разговорить — что-что, а это он умел.

— Элли, жить, затаив в сердце гнев и обиду, очень тяжело. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

— Что тебя больше интересует — моя душа или наследство, которое я могу получить? — зло осведомилась Элис.

— Это ты зря, — спокойно заметил он. — Хотя лорд Маркхэм и назвал меня охотником за состояниями, любому непредвзятому человеку ясно, что, поставь я целью заарканить богатую наследницу, я без труда добился бы своего.

— Не сердись, — виновато улыбнулась Элис. — Я не права, и мне не следовало этого говорить. Но я никогда не смогу вернуться в родной дом. Никогда.

— Потому что твой отец никогда не простит тебя?

— Дело не только в этом, — ответила Элис, глядя в потолок. — Главное, что я не могу простить его. В тот единственный раз, когда мне были действительно необходимы его понимание и его любовь, он меня предал. — Голос Элис задрожал. — Можно называть это гордостью, или упрямством, или просто злопамятностью, но я никогда не вернусь и не стану просить у него прошения — даже если бы я знала, что он восстановит меня в правах наследницы. Даже когда он умрет, я не вернусь обратно.

Реджи было прекрасно известно, что такое злопамятность, — в этом вопросе его тоже можно было назвать экспертом, — но он решил продолжить разговор о перспективах возвращения Элис в родной дом.

— А если бы он тебя попросил об этом, ты бы вернулась?

— Мой отец никогда не признавал своих ошибок и за всю жизнь ни разу ни перед кем не извинился. — В голосе Элис звучали усталость и печаль. — Он ни за что не станет меня об этом просить, — с горечью подытожила она.

— Жаль, что ты не ненавидишь своего отца, — мягко проговорил Реджи. — Тебе было бы легче. Элис разом посуровела.

— Мне не нужны ни мой отец, ни его деньги. Я сама в состоянии заработать себе на жизнь, и дела мои идут не так уж плохо.

— Что правда, то правда, — согласился Реджи, осторожно откидывая прядь волос с ее лица. Прекрасная, упрямая, гордая леди Элис, с нежностью подумал он. То, что совсем недавно произошло между ними, доставило ему огромное, ни с чем не сравнимое наслаждение, и дело отнюдь не в том, что он давно не был в постели с женщиной.

Реджи невольно скривился при воспоминании о Стелле и о совершенном с ней грубом и отвратительном акте, который иначе, как совокуплением, и назвать было нельзя. Сейчас, когда он держал в объятиях Элис, ему было мерзко даже думать об этом. Его близость с Элис была настоящим чудом, открытием, вызвавшим в памяти тот день, когда он впервые узнал, что такое физическая любовь, и его первую женщину — добродушную, пышущую здоровьем работницу молочной фермы. Впрочем, Реджи тут же отогнал эти мысли — теперь единственной женщиной для него была Элис.

Может, наступил самый подходящий момент, чтобы сделать ей предложение? Эта мысль давно уже зрела в его сознании. Правда, до сегодняшнего дня он считал, что ему не следует торопиться с этим, сначала нужно продемонстрировать мисс Уэстон, что он бросил пить окончательно и бесповоротно. Однако события этого вечера резко меняли дело. Было ясно, что они больше не смогут жить под одной крышей, не будучи при этом любовниками.

Дэвенпорт был почти уверен, что Элис согласится выйти за него замуж. Она явно неравнодушна к нему, любит Стрикленд и, кроме того, хочет иметь собственных детей. Разумеется, и он тоже любил Элис. Странно, что он понял это только сейчас. Но сейчас ему больше всего на свете хотелось, чтобы Элис Уэстон стала его женой и оставалась рядом с ним до самой смерти.

Реджи еще никогда никому не делал предложения, но теперь был полон решимости предложить Элис руку и сердце, надеясь, что искренность его чувств в какой-то степени компенсирует недостаток опыта. Но прежде чем он успел открыть рот, обрывки информации стали складываться в его сознании в поразительную картину.

Однажды Джулиан рассказал ему о том, что у герцога Дэрвестонского была наследница-дочь, которая впоследствии исчезла и которая до своего исчезновения была помолвлена с младшим сыном маркиза Кинросского. Младшим сыном маркиза Кинросского бью лорд Рэндольф Леннокс — Реджи был с ним шапочно знаком. Мужчина довольно приятной внешности, на несколько лет моложе Дэвенпорта, он являл собой образец благонамеренного джентльмена, состоящего из одних достоинств. Идеальная партия для девушки, которая со временем должна была стать герцогиней. Дэвенпорт вспомнил и о том, что, по словам Джулиана, дочь герцога Дэрвестонского якобы сбежала с конюхом двенадцать лет назад, в восемнадцатилетнем возрасте.