Повешенный

Камера, куда нас запихивают, рассчитана на троих, что странно. Хотя, чего тут странного… это видимо помещение гарнизонной гауптвахты для провинившихся солдат. И здесь по крайней мере тепло. Относительно тепло, конечно. Но печурка в углу у двери стоит, осталось только дрова принести. Надзиратель развязывает нам руки, и пока мы разминаем затекшие запястья, Турубанов ставит фонарь на грубо сколоченный стол. Разворачивается к нам лицом.

— Думаю, господа, вас не нужно предупреждать, что все разговоры между заключенными запрещены? Надзиратели будут постоянно находиться на посту с другой стороны двери. К сожалению камер здесь не хватает, этот корпус старой тюрьмы давно уже переделан в казармы для солдат гарнизона крепости и под склады с провиантом. Так что, как только вода схлынет, вас тут же вернут назад в Секретный дом. Печь скоро затопят — я распоряжусь.

Турубанов прощается с нами небрежным кивком, и дверь за ним с грохотом закрывается, после чего ключ со скрежетом проворачивается в замке. Наша троица остается наедине. Скидываем с Южинским мокрые шинели на пол, одежда, как ни странно, под ними осталась сухой. Петр, молча, обнимает меня. Я успокаивающе похлопываю его по спине, показываю на нового товарища по камере.

— Это Алексей — тихо говорю я — А это Петр Южинский, мой друг, я вам про него рассказывал.

Мужчины раскланиваются, молча, пожимают друг другу руки. Петя с любопытством смотрит на маску нашего собрата по несчастью, но никаких объяснений естественно не следует. Мы шепотом начинаем переговариваться с Южинским, но тут ключ снова поворачивается — знакомый тюремщик — тот, что помоложе, румяный такой, с веснушками — приносит дрова, чтобы разжечь печку. Пока он ей занимается, мы молчим, изредка переглядываясь. Я уже прикидываю в уме, как бы нам просушить шинели и плащ Алексея.

Неожиданно тюремщик приближается к Алексею и тихо говорит:

— Алексей Петрович, меня Володар прислал. Сегодня вам всем нужно бежать. Другого такого удобного случая может больше не представиться.

Мы открыв рты смотрим на эту мизансцену. Что за Володар?

— Бежать в такое ненастье? — в голосе Алексея слышится большое сомнение — ты уверен?

— Уверен. В непогоду можно не бояться погони. И схватятся вас только утром. Такого шанса больше не будет!

— Хорошо — Алексей оборачивается к нам с Петром — вы со мной?

— Конечно! — радостно кивает Петя. И мне остается только согласится с ними…

* * *

Тюремщик уходит, пообещав вернуться чуть позже, когда все угомонятся. Мы с Петром переглядываемся и решаем срочно заняться шинелями, чтобы хоть немного их подсушить до побега. Понятно, что они снова намокнут, но все-таки… Камера тут же наполняется противным запахом влажной шерсти. А вот сапоги, к сожалению, просушить так легко не удастся, придется идти в сырых.

Время идет, мы уже, как на иголках. Особенно Петя. Он от нетерпения мечется по камере, как тигр в клетке. Я его не останавливаю, пусть выпустит пар — потом легче будет. А вот Алексей спокоен, как удав. Лежит на койке, закинув руку за голову, о чем-то думает, покачивая ногой. Завидное самообладание у человека…

Я тоже думаю о предстоящем побеге. Интересно, как надзиратель собирается нас выводить из здания, где полно солдат? На первом этаже, конечно, кутерьма стоит, но что-то я сильно сомневаюсь, что нас никто не заметит или примет за солдат. А ведь дальше еще нужно будет пересечь весь внутренний двор, дойдя до надвратной башни. И незамеченными выйти через нее на берег. А потом что? «Яхта подана, господа?» Вот уж вряд ли. Какой-то сомнительный план, как по мне. И почему они нам с Петром предложили бежать? Разве не легче вывести из крепости одного Алексея? Но его сообщник держится уверенно, видимо все же он знает, что делает…

Наконец, за дверью раздается долгожданный шум, потом она открывается — на пороге стоит знакомый тюремщик, на плече которого обмяк охранник.

— Помогите мне уложить его — шепчет наш спаситель, и мы бросаемся на помощь — Я ему сонного зелья в вино подлил, до утра он не проснется.

Безвольное тело укладываем на ближайшую к двери койку, накрываем одеялом. Стражник крепко спит, и от него действительно пахнет вином.

— Алексей Петрович, повернитесь, я срежу крепление маски — просит сообщник нашего загадочного товарища.

Под маской оказывается вполне приятное лицо, только очень бледное. Как мел. С оспинами на щеках и скулах. Оно кажется мне немного знакомым, но кого я могу тут знать? Петя тоже всматривается в лицо Алексея, словно пытается вспомнить, где мог видеть его. Но нас снова отвлекает румяный тюремщик.

— Теперь нужно скатать шинели и уложить их под одеяла, сделав «куклы». И свои сапоги снимайте — их поставьте рядом с койками.

— Ладислав, как же мы без шинелей и сапог?! — оторопел Южинский.

Ага, вот как зовут румяного!

— Они вам будут только мешать. Личные вещи тоже нужно оставить здесь. И поторопитесь. До смены караула три часа, за это время вы должны покинуть крепость. Лодка скоро подойдет.