Повесть, которая сама себя описывает

Застыли на месте. Медленно обернулись оба. Стоит такой, на плече сумка, в руке вообще непонятно что, морда наглючая.

— Привет.

— Это у вас привет! Вы че, вольтанулись? Ехать надо, а они куда-то поперлись! Ну что за угробища, а?! Ну что бы вы без меня делали?

Олег и Кирилл только прискорбно переглянулись. Вот так всегда! Всегда у нас битый везет небитого с больной головы на здоровую.

— А ты где был? — попробовал, защищаясь, нападать Олег.

— Где-где. В п…де!

Ну вот, пожалуйста, образчик Стивиной воспитанности! Вот Кирюша бы так не сказал, и, между прочим, не сказал. Нечего уже и говорить о Кашине.

Кирюша не стерпел:

— Никто в этом и не сомневался. А ты лучше скажи: ты фонарик взял?

— Кого?! Пошли места забивать, фонарик!

Кирюша ядовито улыбнулся.

Кашин пренебрежительно пожал плечами.

Залезли в вагон. Стива и его молодой друг заняли двойное сиденье, с трудом разместив под ногами багаж, а другой молодой друг — одиночное сиденье напротив, через проход. Сели.

— А вот Олег говорит, что надо было всем взять фонарики.

— Ага, точно! А также компасы и карты в планшетах.

Настала очередь ядовито улыбаться Олегу. Он сказал:

— А я, к вашему сведенью, взял и компас, и карту.

— Ой, Олежек! А ты рацию, не дай бог, не забыл?

— Да! И главное — лыжи дома не оставил?

Тут трамвай зазвенел и тронулся. Начинался маневр. Вагон сдал немного назад, затем подался вперед и, со свистом выпустив пары, снова остановился. Кирилл, залихватски сдвинув на ухо берет, встал к штурвалу.

Что?

А что? Ничего. А, ну да, пары со свистом — это, пожалуй, преувеличение. Но что Кирилл встал у штурвала — это истинная правда. Кирилл действительно стал у трамвайного штурвала. У трамваев есть штурвалы, совсем как у кораблей или больших самолетов! Или почти совсем. С той разницей, что они не в рубке вагоновожатого, а в салоне. Точнее, на тормозной площадке салона. Вагоновожатый действительно не стоит за штурвалом, но пассажир может. Вопрос — зачем?

Вот этого никто не знает. Может быть, это какой-нибудь там тормозной штурвал, нечто вроде тормоза Вестингауза. Или приспособление для сцепки вагонов вручную. Вероятно, вагоновожатые былых времен могли бы ответить на этот вопрос, но они вымерли, прошу прощения. За слово «вымерли». Они же не динозавры какие-нибудь. Они люди и поэтому умерли. А трамвай остался. Один-единственный трамвай со штурвалом. Каковой трамвай и было решено направить по самому жалкому и ничтожному в городе маршруту. Точнее, два таких трамвая. От кольца Виза до Мертвой Электростанции.

Когда-то она была живой.

Точнее — действующей. Потому что называть ее живой не хотелось бы (хотя впоследствии, вероятно, и придется). Потому что одно дело — живая шляпа, и совсем другое — живая электростанция. Живая шляпа в худшем случае может передвигаться по полу. Пусть даже бормотать. В самом худшем случае — летать по воздуху, как это убедительно было показано в мультфильме «Ну, погоди!». Она может самопроизвольно надеваться на головы и душить людей. Но это только в самом худшем случае. А в лучшем — под ней, вероятнее всего, просто сидит котенок, и оттого она кажется живою, а она обыкновенная, мертвая. Совсем не то электростанция. Если простая живая шляпа летает по воздуху и душит людей, то что могла бы натворить Живая Электростанция! Ужас! Даже нелетающая. Просто ползающая. Повсюду, и могущая бить все и вся, что ей заблагорассудится, своими мегаваттами и киловольтами. А уж о Летающей Живой Электростанции и подумать страшно.

Так вот, описываемая нами электростанция была не живой, а всего лишь действующей, да и то очень давно. На пуске ее присутствовал сам знаменитый писатель Аркадий Гайдар и, как известно, сошел с ума. Но несмотря на это, электростанция еще много лет подавала ток в рабочие и промышленные кварталы Свердловска. Тогда это был еще довольно архаичный, хотя и горнозаводский, город…

(Чтобы проиллюстрировать его архаичность, достаточно одной детали. На противоположной окраине города существовал некогда поселок Изоплит. Никто не знает, откуда произошло это название. А мы знаем. Оно произошло от словосочетания «изоляционная плита» путем сокращения основ. Там, в этом Изоплите, собственно, и производили эти самые изоляционные плиты. Но самого главного не знает никто, даже мы. Главное — из чего их изготавливали. Все хоть сколько-нибудь знакомые с электричеством люди думают, что из фарфора, или эбонита, или стекла, или резины, или пластмассы. На самом же деле — из торфа. Можете себе это вообразить? Едва ли.)

…И очень невзрачный. И это еще мягко сказано. Скорее всего, это был город довольно жутковатый, особенно по ночам. Вспомним, что писал о быте Свердловска В.В. Маяковский: «Лежат в грязи рабочие, подмокший хлеб жуют». Что уж и говорить о его окрестностях и окраинах! На одной из которых и действовала тогда электростанция, оснащенная этими невообразимыми торфяными изоляторами.

Прошли годы, и ужасное детище первых пятилеток наконец прекратило давать ток. Теперь электростанция стала не Живой и даже не действующей, а нормальной, мертвой.