Повесть о бабьем счастье

к лошади была привязана не Наташа, а она сама. И тоже в подвенечном наряде.

«Расскажи, где партизаны?» — требовал немецкий офицер.

«Будьте вы все трижды прокляты!» — крикнула Лидия.

Немец стегнул лошадь, и Лидия страшно закричала.

Утром она отправилась разыскивать Андрея. Жил он в захламленной комнате, пепроветренной и непобе-ленной. На плите валялись сухие картофельные очистки и рыбьи кости, а духовка была забита пустыми водочными бутылками. Сам хозяин комнаты спал под старым пальто, обсыпанным пухом, как снегом. На столе хозяйничала кошка — языком мыла тарелку. Лидия хотела согнать ее, но она лапой ударила по руке и приняла оборонительную позу: уши торчком, усы шилом, хвост дугой, и, когда Лидия протянула руку, зашипела, как змея.

Лидия бесцеремонно разбудила Андрея, велела принести и нагреть побольше воды и принялась за уборку. Вымыла, вычистила комнату, выбросила ненужное тряпье и сказала ошеломленному хозяину:

— Я с тобой останусь.

— А ты что, тоже одна?

— Не одна. У меня дочь. Только одному тебе скажу: она сиротка, родители от бомбежки погибли. Но для всех она моя родная дочь, понял?

Андрей приложил руку к груди:

— Вынул бы свое сердце и отдал бы его тебе, хорошая, так ведь нет у меня сердца! Разбилось на проселочной дороге... Вместе с Наташиным...

— Я с тобой останусь,— упрямо заявила Лидия. — Погибнешь один.

Поженились они. Прожили четыре года. Родился у них сын, Гриша.

Все эти годы, обнимая Лидию по ночам, Андрей звал Наташу. И пил, пил, пил. Утром бросался на колени, плакал, обещал выправиться, а вечером являлся домой пьяным.

Думала спгсти Андрея... Пьяный, он попал под машину — и сразу насмерть...

— Что с тобой? Тебе нехорошо? — спросил озабоченно Кирилл.

— Нет, нет, голова немножко...

Упросил ее принять таблетку от головной боли.

— У бабки моей четыре подружки, с двадцатых годов вместе,— рассказывал Ваня. — Домишки впритык, отношения у них, скажу прямо, лучше, чем у других родственников. Какую они мне встречу закатывают, знали бы вы! На вокзал приходят все пятеро, отбирают мои вещи и даже пиджак самому нести не позволяют, Чемодан двое тащат, сунут палку под ручку и — полный вперед! А я среди них — как Гарун аль-Ра-шид.

Лидия взяла полотенце и вышла в коридор. Вагон качался из стороны в сторону, как сито, будто просеивал пассажиров.

Двое, парень и девушка, тесно стояли у открытого окна, и ветер теребил, смешивал их волосы.

Лидии почему-то показалось, будто она плывет по морю, а рядом с поездом убегает не земля, а вода. Голова кружилась, подташнивало, смешанное чувство — и желание ехать, и желание вернуться — томило ее.

Когда она вернулась в купе, постель ее была уже приготовлена.

«Зачем ты? Я бы сама...» — сказала она Кириллу взглядом.

Никто никогда о ней так не заботился. Это было до того непривычно, что даже удивляло: «За что?»

— Но бабки меня в такие условия поставили, что я не могу приезжать к ним без подарков! — оживленно делился Ваня. — Разоряют начисто! Одной ситец или сатин на платье, другой — рейтузы с начесом, третьей — полушалок, четвертой — туфли-муфли. И пятой что-то надо! Никого обидеть не хочется. Приведут меня бабки домой, а там уже на солнце вода греется — ив тазу, и в ведре, и в поливалке,— из поливалки они будут окатывать меня после мытья, ополаскивать. Одна возле меня вертится, а четверо чемодан трясут, вещички на солнышко вывешивают: «А как же иначе, пущай проветрятся, Ванюша!» Так до позднего вечера мое добро во дворе на веревке и болтается.

— Ты ложись, Лида,— посоветовал Кирилл. — Устала ведь. Ложись, дорогая.

Она разделась, спрятавшись за поднятой Кириллом простыней, и залезла под легкое одеяло, неприятно пахнущее хозяйственным мылом.

— А подношений сколько! — не унимался Ваня.— Одна бабка варенье тащит, другая — мед, третья специально для меня овощи консервировала да закатывала...

— Спи и ни о чем не думай,— сказал Кирилл, поправляя одеяло. — Или думай обо мне.

Она улыбнулась ему.

Нет, не все браки совершаются на небесах. Не все...

Кирилла она встретила в санатории. Соседка по палате уговорила ее пойти на вечер отдыха, после обеда потащила в парикмахерскую, заставила получше одеться.

— Приехала, так отдыхай, а не сиди как мышка в норушке! — заявила она. — Потанцуем, повеселимся, зарядки на год хватит.

— Я забыла, когда танцевала в последний раз,— призналась Лидия. — До войны еще...

— Ничего, втянешься... У меня к тебе просьба, подружка: после танцев сразу домой не возвращайся, погуляй маленько на кислороде, мне с моим партнером потолковать наеднне надо. Сегодня ты мне создай условия, завтра я тебе.

— Мне такие условия не понадобятся.

— Не зарекайся! Может, и ты кого найдешь.

— Кого? У меня двое взрослых детей. Мне уж сорок шесть.

— А мне только пятьдесят три. Ладно, хватит разговоров, пошли, а то всех кавалеров порасхватают!

В танцевальном зале Лидия отодвинула свой стул в самый дальний угол и спряталась за спины женщин.

Музыканты заиграли вальс.

Всех женщин, кто сидел рядом или неподалеку, пригласили танцевать. Лидия осталась в своем углу одна.