Повесть о бедных влюбленных

Следующей осенью на могиле Мачисте снова, точно чудом, появились цветы. Землекоп Антонио, овдовевший год назад, женился на Семире. Наша улица все также сплетничала и уже собиралась вытаскивать пересыпанные нафталином старые зимние вещи, хотя стоял всего лишь конец сентября.

Как— то раз, в четверг, Музетта Чекки, закончив свой трудовой день, возвращалась домой. У Порта-Ла-Кроче она встретила Ренцо, молодого паренька, жившего теперь со своей матерью-вдовой в квартире, которую раньше снимали Нанни с Элизой.

— Домой идешь? — спросил Ренцо.

— Да, а ты?

— И я тоже. Пойдем вместе!

— Как ты сюда попал? — удивилась Музетта.

— Ходил в театр Гарибальди смотреть «Ридолини»! — Как ты себя чувствуешь на виа дель Корно? — спросила она.

— Так себе. Еще не совсем освоился.

— Почему ты не выходишь на улицу после ужина? Мы вечером всегда идем компанией на Санта-Кроче подышать свежим воздухом.

— Да, корнокейцам нравится Санта-Кроче. А я привык к площади Синьории. Там есть бассейн, а на чугунной ограде можно делать гимнастику.

— Ну что ты, Санта-Кроче лучше площади Синьории — она уже в центре, и там слишком людно! На Санта-Кроче ребята тоже делают гимнастику прямо на лесах библиотеки. Нам Санта-Кроче больше нравится.

— Как это можно делать гимнастику на лесах библиотеки?

— А вот приходи. Джиджи и мой брат научат тебя!

— Я с ними еще не знаком.

— Так я вас познакомлю! Они говорят, что ты ужасно гордый. Но мне этого не кажется. Просто ты, наверно, привык жить в центре, и наша улица пока еще для тебя чужая.

Он покраснел, и, взглянув на него, Музетта тоже смутилась. Помолчав, он спросил:

— Тебя как зовут?

— Музетта. А тебя — Ренцо, я знаю. Твоя мама уже подружилась с моей мамой и с другими женщинами.

— Твой отец старший бригады подметальщиков правда?

— Да, а у моей сестры своя лавка. Она торгует углем

— Как зовут твою подругу с длинными косами?

— Аделе, но за ней бесполезно ухаживать. Она обручена с моим братом.

— Да я спросил так, из любопытства! А ту, маленькую?

— Ты о Пиккарде говоришь? У нее брат был машинистом, только его уволили. А ее золовку зовут Клара, потому что Бруно… ну, этот самый бывший железнодорожник, женился на Кларе, старшей сестре Аделе. Их родители поселились вместе. В общем, долго объяснять. Вот когда поживешь подольше на нашей улице, то поймешь, что тут нет ничего удивительного. У нас на виа дель Корно все живут в дружбе, хоть и ссорятся иногда.

— Я и так уже заметил! Корнокейцы все между собой породнились.

— Мы все кулики с одного болота, как говорит Стадерини. Наверно, уже его-то ты знаешь?

— Он мне прочел целую главу из дантовского «Ада», пока чинил мой ботинок.

— Данте — его конек, но у нас никто больше не хочет слушать Стадерини. И ему приходится читать стихи в кабачке на виа деи Сапонаи!

— А ведь он читает стихи, как настоящий профессор. Тебе нравятся стихи?

— Я их плохо понимаю. А тебе?

— Мне нравятся… Ты любишь читать?

— Люблю, только у меня никогда не бывает свободного времени.

— Знаешь, у меня есть своя библиотека из четырнадцати томов. Если хочешь, могу тебе дать почитать какой-нибудь роман.

— Про любовь?

— И про любовь, и про другое тоже… Оба замолчали. Юноша заговорил первым:

— Значит тебе и «Ридолини» не нравится? Это ведь тоже не про любовь!

— Верно, не нравится. А тебе?

— Мне — да. А Том Микс тебе нравится?

— Мне — нет, а тебе, наверно, нравится?

— У нас с тобой разные вкусы. Что же тебе нравится?

— Кинокартины про любовь, — ответила она. — И веселые фильмы тоже. Ты видел «Скамполо» с участием Кармен Бони? Я видела… Осторожнее, машина!

— Это «ламбда» проехала.

— Ты, видно, разбираешься в автомобилях.

— Я их узнаю по значку на радиаторе.

— На нашей улице у Мачисте был мотоцикл.

— Кто это, Мачисте? Тот бунтовщик, которого убили фашисты?

— Ты с ума сошел! Разве можно так кричать! Юноша и девушка снова умолкли. Потом она спроси-

— Ну, а как тебе понравилась Синьора?

_ Прямо клоун из балагана. Почему ее не отправят в сумасшедший дом?

— Когда ее уводят от окна, она тут уж отказывается от еды. А ее доверенному выгодно, чтобы Синьора прожила как можно дольше: если она умрет, он лишится верного куска хлеба. Но раньше, до своего сумасшествия, Синьора здесь много лет прямо-таки царствовала.

— Но кончила довольно скверно! — заметил Ренцо.

— А ведь она и до сих пор владелица всей нашей улицы. И я даже думаю, что хоть она сейчас и превратилась в дурочку, а все равно живет счастливее нас. Кто, кроме нее, может спокойно плевать на головы прохожих, когда ему вздумается?

И она первая рассмеялась своим словам. Рассмеялся и Ренцо. Потом он сказал:

— А ты веселая! — И тут же добавил: — Так, значит, Аделе обручена с твоим братом, а Пиккарда дружит с Джиджи…

— Откуда ты узнал?

— Я умею угадывать мысли. Ну, а ты с кем дружишь?

— Ни с кем. А у тебя есть девушка?

— Конечно, нет! — ответил Ренцо. И оба от души рассмеялись, как могут смеяться только дети. Затем наступило неловкое молчание; чтобы переменить разговор, Ренцо робко спросил:

— Ты кончила школу?

— Да, а ты?

— Конечно, ведь я старше тебя!

— Я кончила четыре класса, а ты? Поколебавшись, он ответил: