Повесть о Борисе Годунове и Димитрии Самозванце

При таком состоянии страны, немудрено было самозванцу иметь успех в ниспровержении здесь власти правительства. Между тем как Годунов рассчитывал, как бы овладеть опасным бродягою без шуму, посредством подкупов [74] и дружеских сношений с лукавым союзником, Сигизмундом III, соучастники Лжедмитрия рассылали, из пограничного литовского города Остра [75], подметные письма в Северию и тайно копили сборища казаков вокруг царских крепостей. Еще самозванец не дошел до рубежа, как жители крайнего к Литве русского города, Моравска, привели к нему в стан (18 октября 1604 года) связанных воевод своих. В следующие два дня, ополчение самозванца увеличивалось, по дороге к Моравску, толпами народа, нетерпеливо ожидавшего его прихода. Эхо лесов повторяло восторженные клики: «Да здравствует московский, царь Дмитрий Иоаннович!» и самозванец, при всяком новом успехе, с умилением благодарил Бога за возвращение ему отцовского достояния. Он не притворялся: он больше всех был убежден в справедливости своих притязаний и принимал изъявление верноподданства с видом спокойным и величавым, как подобающую себе дань.

Оставя в Остре свой гарнизон и милостиво простив воеводам верность к похитителю престола, Борису, новый царь пошел к Чернигову. Здесь также все было заблаговременно приготовлено к сдаче города. Воеводы и стрельцы гарнизонные для того только оказали некоторое сопротивление посадским жителям и казакам самозванца, чтобы, в случае его неудачи, оправдаться перед царем бессилием. 26 октября, Чернигов признал государем Дмитрия. Триста стрельцов с своими воеводами увеличили его войско, а найденная в крепости казна доставила ему средства подкрепить усердие его приверженцев.

Может быть, так же поступил бы и Новгород Северский, но туда, вовремя, подоспели свежие защитники [76] из Москвы под начальством князя Никиты Трубецкого и окольничего Петра Федоровича Басманова. Последний отличался особенным усердием к царю Борису, которому обязан был своим возвышением, наперекор местничеству. Действуя, как главный начальник крепости, он употребил к её защите самые энергические меры: велел стрельцам сжечь городской посад и забрал в замок, волею и неволею, всех годных к военному делу жителей. Между тем самозванец шел от Чернигова, не встречая сопротивления ни на переправах через реки Свиницу и Снов, ни в деревнях и селах. Везде имя Дмитрия было для жителей знаком к свержению прежних властей и к безнаказанному своевольству. Ополчение его увеличивалось, подобно катящейся вперед снежной глыбе, так что, вступив в Россию менее нежели с 4,000 воинов, он у Новгорода Северского имел под своими знаменами уже 15,000.

Как, однакож, ни велико было превосходство этой силы против 600 стрельцов, пришедших туда с Басмановым, да нескольких сотен старого гарнизона и посадских людей, но один взгляд на крепость Новгород-Северскую мог убедить всякого, что взять ее приступом трудно. Крепость эта расположена была на высокой горе, над самой Десною. Глубокие пропасти, образованные природою, отделяли ее от других возвышенностей гористого речного берега и, без всяких окопов и валов, служили ей надежною защитою. Басманов деятельно сторожил все входы и не допускал никому из посадских людей сноситься с приверженцами противной стороны. Переметчики, обыкновенно предшествовавшие походу Отрепьева, возвращались оттуда без всяких известий, или попадались в руки воеводских стрельцов.

Опасаясь засад, Отрепьев остановился за несколько верст от Новгорода Северского при Соленом озере, у вершин обширных лесистых яруг [77], обходящих издали весь город, и, для обозрения местности, отрядил двести казаков под начальством Бучинского. Подъехав на пушечный выстрел к крепости, Бучинский заметил, что она, как нельзя лучше, приготовлена к обороне. Деревянные стены её расположены были на высотах, недоступных для поджога. Река, протекающая под её выстрелами, доставляла осажденным неистощимый запас воды и была лучшим путем для подвоза с луговой стороны съестных припасов. Кроме стен по вершинам гор, кроме насыпей и частоколов в ущельях, разрезывающих занимаемые крепостью возвышения, над крутыми скатами приготовлено было множество колод, которые, в случае приступа, могли бы передавить осаждающих.