Повесть о браслете

И когда Мадави писала эти слова, она, постигшая шестьдесят четыре искусства[50], теми устами, которые вызывали восторг мелодиями и мастерством, лепетала вполголоса, словно дитя, в порыве не подвластной ей страсти. И в сумерки, приносящие страдание Мадави, покрывающейся мертвенной желтизной от терзающей ее разлуки, она позвала Васантамалей и наказала ей пойти к Ковалану и передать ему все, что написала она на гирлянде благоухающих лепестков. Васантамалей, чьи большие глаза поражали, как пики, взяла гирлянду и хотела вручить письмо Ковалану на торговой улице. Однако Ковалан отказался принять гирлянду и сказал:

— В самом начале, когда любовь появилась в ее сердце, она соблазняла взглядом своих лотосоподобных глаз: тогда на ее луноподобном лике сверкал тилак и локоны были украшены цветами; ее тонкие черные брови были подобны стрелометному луку; ее носик был точь-в-точь, как бутон кумижа, а губы нежны, как алый цветок. Затем эта черноокая красавица, являющаяся на сцену и уходящая по прихоти публики, показала ряд искусных вариаций, подобных ее разнообразным танцам. Ее луноподобное лицо томилось от тяжести волос, напоминающих налитые дождем тучи. Ее глаза напоминали трепещущих карпов, и чарующая улыбка открывала множество сверкающих белизной кораллов. Увидев, как с приближением сумерек мое сердце начало терзаться глубокой болью разлуки, она появилась в другом облике, в сопровождении служанки с разящими, как копья, глазами, и утешала меня сладкими словами, какие бывают у попугая; ее грациозная походка напоминала плавный ход лебедя.

Затем, бросая на меня исполненные страсти взгляды, красавица, чья талия вот-вот готова переломиться под тяжестью украшений, исполнила танец желания под бряцание ножных браслетов и легкий звон пояса, намеренно оставаясь вдали от меня. Эта красавица с дивным лицом и тонкой, гибкой, словно молния, талией, готовой переломиться под тяжестью гирлянд, локонов, украшений, нитей жемчуга и красивых грудей, исполняет танец возмущения: она намеренно превратно истолковывав смысл моих слов, которые я передал ей через служанку. Она исполнила танец страдания, поведав о боли которую причинила ей наша разлука. Она исполнила танец печали с наступлением сумерек, украшенная гирляндой, вокруг которой вьются пчелы, и рассказала освоей грусти всем видевшим ее. После этого она исполнила танец, в котором изобразила обморок после стольких страданий и медленное возвращение сознания. Она истинная танцовщица, и только танцы создают величие этой красавицы, украшенной дивными браслетами. Она проводит дни в игре.

Произнеся эти слова, Ковалан отказался принять, гирлянду лепестков, на которой написала свое послание украшенная драгоценностями Мадави, а принесшая это послание Васантамалей, пораженная печалью в самое сердце, поспешила к своей госпоже, украшенной цветами, чтобы сообщить ей эту весть.

Мадави, глаза которой напоминали два больших лотоса, произнесла:

— О красавица с драгоценными браслетами! Если даже он и не придет сегодня вечером, мы увидим его завтра утром.

С тяжелым сердцем она легла на свое ложе, покрытое цветами, но не смогла сомкнуть глаз.

Пришло лето, полное душистых цветов: распустился красный лотос, покрылись сплошной листвой манговые деревья, распустились цветы густой ашоки, — неужели же будет страдать сердце госпожи, красивые глаза которой подобны острой пике?!

* * *

Кукушка возвестила: «По повелению бестелесного Камы, все те, кто поссорились со своими возлюбленными должны слиться вновь с ними в объятиях. Взгляни же ты, который был опечален песней на берегу моря, на послание, написанное на гирлянде лепестков красавицей, сердце которой изнывает в любовной истоме с наступлением весны».

Глава IX Сон Каннахи

К наступлением вечера, прячущего дневной свет, женщины с талией, подобной лиане, разбрасывают в своих домах распустившиеся цветы жасмина вместе с зернами риса, зажигают светильники, украшенные жемчугом и надевают свои ночные наряды.

Однажды жена одного брахмана, по имени Малади, кормила своим молоком ребенка второй жены ее мужа, но мальчик поперхнулся молоком и внезапно умер от удушья. Дрожа от мысли, что муж и вторая жена обвинят ее в смерти мальчика, не пожелав узнать истинной причины, она взяла мертвого ребенка и пошла с ним в храм Древа Бессмертных, дающего исполнение желаний[51]. Затем она обошла храм Белого Слона[52], храм белого Наги[53], храм Восходящего Солнца, храм Града Щивы, храм Держащего Копье[54], храм Ваджры, храм, где обитает бог, владеющий холмами[55], джайнский храм и храм луны.

Она молила:

— О боги, уймите боль, терзающую меня.

Наконец она явилась в храм чародея Чаттана. В этот миг перед ней появилась женщина, талия которой была тонка, как лиана; перед ее красотой тускнели все другие женщины. Она воскликнула: