Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

В апреле 1941-го, после краха Югославии и появления Акционных комитетов, агитировавших за Воссоединение, Шаторов (или, как его называли, тов. Шарло) данную линию поддержал и вышел на связь с руководством болгарских коммунистов, сообщив, что Компартия Македонии считает себя македонским отделением БРП. Безусловно, Тито был в бешенстве, однако подавляющее большинство местных коммунистов сказало «да», поскольку, как и основная часть населения, по-прежнему считало себя болгарами, и Коминтерн решил промолчать.

Однако после 22 июня всё изменилось. Тито потребовал признать Шаторова предателем, началось противостояние, причем на стороне Шаторова выступили все местные комитеты. Последнее слово было за Коминтерном, и Коминтерн, то есть тов. Димитров (естественно, с одобрения старших товарищей), решив уважить старого друга Иосипа, постановил: Компартия Македонии остается в составе КПЮ, а ее члены должны «отказаться от великоболгарского шовинизма», после чего тов. Шарло был исключен из КПЮ и уехал в Пловдив.

Дальнейшая судьба его для нас не очень важна. Важно, что думали на сей счет лидеры КПМ, поддержавшие в споре Тито. Сам-то Тито — полухорват-полусловенец — ясен пень, стоял на том, что «Старый болгарин» (еще один позывной тов. Шарло) — «контрреволюционер» и «враг сербского и македонского народа».

И его, Тито, «проконсул по Македонии», Светозар Вукманович-Темпо, варяг из Черногории, поддакивал, клеймя «злодейскую фракционную деятельность Шарло», из-за которой

«низовые партийные организации развалились».

Но это понятно: оба они к Македонии никакого отношения не имели и, претендуя на власть во всей партии, а потом и во всей Югославии, сепаратистов не любили. А вот что не совсем понятно, так это позиция «местных товарищей» на уровне ЦК, — и тут не побоюсь длинных цитат.

Лазар Колишевский: «Вместо того чтобы призывать добровольцев защищать страну [...] Шарло занялся созданием национального фронта для борьбы с великосербским режимом вне зависимости от того, кто его

[Шаторова] поддерживал: "ванчомихайловцы", тайные фашисты или простые "сербофобы". Он не видел ничего, кроме слепой борьбы с великосербским режимом».

Цветко Узуновский: «Теория Шарло о том, что болгарские фашисты не были оккупантами, открыто отрицает существование македонцев как отдельного народа. В его великоболгарской душе Македония означает только провинцию Болгарии, где живут именно болгары, а не македонцы, у которых свои национальные различия и чувства. Отсюда ясно, почему он призвал македонцев перейти под фашистскую власть и бороться с ней в рамках "единой Болгарии", а не гнать болгарских оккупантов с нашей земли».

Вера Ацева: «С политической точки зрения проблема в том, что в глубине души Шаторов не убил в себе болгарина. Он говорит не о Болгарии, а о болгарской Македонии и болгарских македонцах, а это еще хуже. Он отрицает всю работу, которую мы с таким трудом проделали над собой».

Для понимания достаточно. Для полной ясности следует добавить, что и Лазар Панев Колишев (1914 г.р.), и Цветко Николов Узунов (1916 г.р.), и уже тем паче Вера Иванова Ацева (1919 г.р.) были тогда совсем молоденькие. Тов. Шарло тоже был далеко не стар, но все-таки уже на пятом десятке, и взрослел в эпоху, когда понятие «македонец» было синонимом слова «болгарин» в той же степени, что и «румелиец» или «добруджанец», и обозначало различие чисто по месту рождения.