Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Накаёри женился на дочери Тадаясу и воспылал к ней подлинной страстью. С первой же ночи, которую он провёл с ней, она овладела всеми его помыслами. Молодой человек отныне совсем не посещал других домов. Целиком предавшись своей любви, Накаёри уже не относился к службе с прежним рвением, в императорском дворце появлялся редко и, придя, сразу же стремился вернуться к жене. В других домах для него шили роскошные одежды, курили ароматы из аквилярии и мускуса, богато убирали комнаты, но на него мысль остаться там производила такое же впечатление, как житьё в горах с чертями и дикими зверями. Для Накаёри во всём свете существовала только одна его жена. Счастье их было безграничным. «О нашей любви в этой жизни уже говорить излишне, но даже в последующих воплощениях мы будем мужем и женой», — клялся Накаёри. Так прошло лет пять-шесть.

В восемнадцатый день первого месяца проходили соревнования в стрельбе из лука, победила левая сторона, и по этому случаю у левого генерала Масаёри состоялся пир. На нём присутствовали подчинённые Масаёри, сановники, принцы, чины Правой и Левой личной императорской охраны. Пир был устроен самым великолепным образом. Все заняли свои места, слуги внесли столики, поставили чашки, и началась трапеза.

Накаёри играл на этом пиру изумительно. Здесь было много превосходных музыкантов. Юкимаса затмил всех танцовщиков, а Накаёри — виртуозов Музыкальной палаты[327]. За занавесями расположились друг подле друга все дочери Масаёри, начиная с высочайшей наложницы Дзидзюдэн, все необыкновенные красавицы, — и разглядывали гостей. Накаёри сидел в южных передних покоях, за ним стояли ширмы высотой в четыре сяку. У столбов расположились сановники и принцы. Громко звучала прекрасная музыка.

Заглянув в просвет между ширмами, Накаёри увидел, что в восточной части внутренних покоев, отделённой от пирующих занавесями, собралось много женщин, каждая из которых блистала изумительной внешностью. Молодой человек забыл, где он находится. «Ах, как они прекрасны!» — думал он, вне себя от восторга. Среди этих дам, превосходивших своей сияющей красотой всех женщин, которых он видел до сих пор, одна показалась ему небожительницей, спустившейся на землю. «Это, должно быть, та самая Атэмия, о которой идёт такая слава!» — решил восхищённый Накаёри. Великолепные красавицы рядом с той, которой он любовался сейчас, выглядели жалкими. «Что мне делать?» — подумал в замешательстве молодой человек, и в этот момент Атэмия встала и вместе с Имамия направилась в глубину покоев. Её удаляющаяся фигура, грация её движений были ни с чем несравнимы. «И это так она выглядит издали, при мерцающем свете лампы! — Накаёри почувствовал неизъяснимую муку в сердце. — Ах, лучше бы мне не заглядывать за эту занавесь! Разве можно жить, как раньше, увидев такую красавицу? Как же быть?» Накаёри не знал, жив ли он или уже умер. Игра его при этом стала ещё великолепнее и ещё глубже проникала в сердца слушающих.

Пир затянулся. Но вот сановники, принцы и все мелкие чины получили подарки, гости стали расходиться. Наступил рассвет.

Собираясь покинуть усадьбу генерала, Накаёри думал: «Я наверное, скоро умру. Пусть же сегодня полностью проявится моё мастерство. И пусть услышит меня та, кого я так полюбил!» Он заиграл с неподражаемым искусством.

Кончив играть, молодой человек покинул дом Масаёри. Другие гости тоже ушли. Но Накаёри был не в силах отойти от ворот. Не зная об этом, почти сорок прислуживавших дам; желавших посмотреть на разъезд гостей, вышли на улицу. В рассветных лучах они выглядели особенно привлекательно. Увидев их, Накаёри подошёл к ним и сказал:

— Не лучше ли смотреть на гостей вблизи, чем издалека, из-за занавески?

— Мы и вблизи часто смотрим… — ответили ему.

Возле него стояла дама по прозванию Моку, и, задержав её, Накаёри сказал:

— Как приятно, что мы разговорились! Меня зовут Накаёри. Вы не знаете меня?

— Кто же вы такой? Я никогда не слышала о вас, — ответила та.

— В таком случае, мы теперь можем познакомиться. У нас есть, о чём поговорить.

Но в этот момент из ворот вышел принц Хёбукё.

— Мы поговорим позже, — бросил даме Накаёри и тут же исчез.

Накаёри поневоле вынужден был возвратиться домой. Пять-шесть дней он лежал в постели, не поднимая головы, погруженный в думы, и страдал донельзя. Жена, которая раньше казалась ему совершенством, теперь стала безразлична. Раньше, не видя её хоть малое время, он начинал тосковать, ему делалось грустно, теперь же жена стояла перед ним, а Накаёри не замечал её. Он был в полном смятении и не знал, что с ним станет.

— Отчего ты изменился? Чем так озабочен? — спросила его жена.

— Я думаю о тебе — вот моя забота, — ответил он. — А ты бы хотела, чтобы я был легкомысленным?

Глядя на мужа, жена не узнавала его.

— Так ли это? — воскликнула она. —

Раньше слышала я,

Что изменчиво сердце твоё,

А теперь убедилась сама.

О, волны, встающие вровень

С Суэномацу-горой![328]