Уэмон-но ками, по-прежнему лелея честолюбивые замыслы, жил один в Восточном флигеле дома Великого министра. Он жил так уже давно, и часто ему бывало тоскливо и одиноко, но мог ли он кого-то винить? Впрочем, иногда он думал не без некоторой самонадеянности: «При моих-то достоинствах разве я не вправе надеяться?»
Однако после того памятного вечера Уэмон-но ками совершенно пал духом и, снедаемый сердечной тоской, помышлял лишь о том, как бы изыскать средство снова хоть мельком увидеть принцессу. «Женщины невысокого звания,– думал он,– довольно часто переезжают с одного места на другое – либо по случаю воздержания, либо для того, чтобы избежать нежелательного направления, и всегда можно улучить миг… Но принцессу охраняют столь бдительно. Я вряд ли сумею открыть ей свое чувство». Как обычно, он написал письмо на имя Кодзидзю:
«На днях ветер занес меня на „равнину Дворцовой ограды…“ (298). Воображаю, с каким пренебрежением отнеслась ко мне Ваша госпожа. С того вечера неизъяснимая тоска завладела душой. Вот и нынешний день провел, „печалясь лишь и вздыхая…“ (299).
Кодзидзю, не зная, о каком вечере идет речь, предположила, что это обычные любовные жалобы, и, когда возле принцессы никого не было, передала ей письмо.
– Меня пугает упорство, с каким этот человек, как видно до сих пор не забывший вас, докучает вам своими письмами,– улыбаясь, сказала она.– Но когда я вижу его печальное лицо… Право, иногда и себя бывает трудно понять…
– Что такое? – простодушно удивилась принцесса и принялась читать уже развернутое Кодзидзю письмо. Дойдя же до места, где говорилось: «но „вижу“ – не скажешь…» (299) – она покраснела, ибо, вспомнив о неловко задравшемся занавесе, сразу догадалась, что Уэмон-но ками имеет в виду.
Недаром Гэндзи так часто призывал ее к осмотрительности. «Не показывайтесь Удайсё, – говорил он, – вы слишком наивны и неосторожны. Иногда бывает достаточно малейшей оплошности». «А что, если Удайсё видел меня и сказал об этом господину? – ужасалась принцесса. – Господин наверняка рассердится…»
Забывая, что ее видел совершенно чужой человек, она думала прежде всего о том, как бы не навлечь на себя гнев Гэндзи. Право, что за дитя!
Видя, что принцесса на этот раз затрудняется с ответом еще более обычного, и понимая, что настаивать в таких обстоятельствах невозможно, Кодзидзю – как это уже не раз бывало прежде – потихоньку написала ответ сама:
«В тот вечер я не заметила на Вашем лице никакой печали. Право, даже обидно… Что Вы имеете в виду, говоря „не то чтоб совсем“? Не слишком ли Вы дерзки…
Но не тщетно ли?..»
Первая зелень 2
Бывший министр, господин из дома на Шестой линии (Гэндзи), 41—47 лет
Великий министр, Вышедший в отставку министр (То-но тюдзё)
– брат Аои, первой супруги ГэндзиУэмон-но ками (Касиваги), 25(26)—31(32) год,
– сын Великого министраТретья принцесса, 15(16)—21(22) год,
– дочь имп. Судзаку, супруга ГэндзиСадайсё, Правый министр (Хигэкуро),
– супруг ТамакадзураУдайсё (Югири), 20—26 лет,
– сын Гэндзи и АоиНёго Кокидэн
– дочь Великого министра, супруга имп. РэйдзэйПринц Весенних покоев, новый Государь (имп. Киндзё),
– сын имп. Судзаку и наложницы ДзёкёдэнНёго из павильона Павлоний (имп-ца Акаси), 13—19 лет,
– дочь Гэндзи и госпожи АкасиГосударь из дворца Судзаку, Вступивший на Путь государь, Государь-монах (имп. Судзаку)
– сын имп. Кирицубо, старший брат ГэндзиСупруга Садайсё, супруга Правого министра, госпожа Найси-но ками (Тамакадзура), 27—33 года,
– дочь Великого министра и Югао, приемная дочь ГэндзиДочь Садайсё (Макибасира)
– дочь Хигэкуро от первой супругиПринц Сикибукё
– отец Мурасаки и первой супруги Хигэкуро, дед МакибасираПринц Хёбукё (Хотару)
– сын имп. Кирицубо, младший брат ГэндзиНынешний Государь, Государь из дворца Рэйдзэй (имп. Рэйдзэй)
– сын Фудзицубо и Гэндзи (официально сын имп. Кирицубо)