Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Приложение.

«Недавно после долгой разлуки я встретила ту, что была подругой моих детских лет, но, увы, слишком мимолетна была наша встреча, она сразу же уехала, словно соперничая с луной Десятой ночи Седьмого месяца…

Мелькнув перед взором,
Так, что я и понять не успела:
Была или нет?..
Луна полуночная снова
Скрылась за темной тучей…»

«Она уехала в дальние края... Стояли последние дни осени и на рассвете печально звенели цикады...

У ограды в саду
Бессильно звенят цикады.
Спешат и они
Уходящую осень оплакать,
Но разве удержишь ее?»

«У меня скончалась старшая сестра, а другая женщина потеряла свою младшую сестру, и вот однажды, повстречавшись в пути, мы условились заменить друг другу ушедших. Мы писали письма, называя одна другую “милая сестрица”, но скоро и она и я вынуждены были уехать в далекие края, и как-то, опечаленная разлукой, я сложила…

Дикие гуси
Вереницей на север тянутся.
С ними письма мне шли.
Пусть никогда не прервется
Этот путь в небесах…»

Осенью 996 г. Тамэтоки с дочерью уехал в Этидзэн, оставив в столице Нобунори, проходившего курс обучения.

Это было первое путешествие в жизни Мурасаки. Из столицы в Этидзэн путь лежал через заставу на горе Встреч, Аусака, по западному берегу озера Бива, по склонам горы Сиодзу. Около четырех дней были они в пути, дочь Тамэтоки любовалась непривычными пейзажами, с тоской вспоминала столицу. Путешествию в Этидзэн посвящен целый цикл стихов в ее домашней антологии:

«Увидав, как тянут сети в местечке под названием Мио-га саки у озера Оми (озеро Бива. — Т. С.-Д.), я сложила:

Море в Мио.
Рыбаки бесконечные сети
Тянут на берег…
Бесконечно тянутся думы
О столице, такой далекой…»

«Услыхав крики журавлей…

В скалах Исо
Плачет журавль, тоскуя,
Так же как я.
О ком печалишься ты?
О ком теперь вспоминаешь?»

Стр. 22

«Вот-вот польет дождь, небо потемнело, сверкнула молния…

Потемнело вокруг,
Ливень хлынул, и вздыбились волны,
Дико взревев.
В них ладья одиноко качается,
И сердце не знает покоя».

«Дорога через гору «Соленая бухта», Сиодзу, совсем заросла травой, и носильщики, облаченные в жалкие лохмотья, то и дело ворчали: «Вот уж и впрямь — солоно…» Услыхав их, я сказала:

Раз за разом свой путь
Верша по горе Сиодзу,
Поймешь без труда:
Горька и терниста дорога,
Ведущая нас по миру…»

«Сложила, тронутая прелестью бухты Детей, Варава-но ура, когда проезжали мимо мыса, которому название — «Остров стариков», Оицу-сима:

Видно, послушные
Богам, хранящим заботливо
Покой стариков,
Тихи и ласковы волны
Здесь, в бухте Детей…»

Провинциальная жизнь не пришлась по вкусу Мурасаки, она тосковала по столице. Глядя на покрытые первым снегом окрестные вершины, вспоминала родные места, гору Осио, которой часто любовалась в прежние дни:

На горе Хи-но Такэ
Снег прикрыл криптомерий ветви,
И подумалось мне:
Уж не сосны ли там на вершине,
Не гора ль Осио предо мной?

«Выпало так много снега, что невозможно было подойти к дому. Разгребая его, слуги сделали снежную гору. Дамы, забравшись на нее, стали звать: «Взгляните же, взгляните!»

Когда бы я знала,
Что по этой горе пролегает
Дорога в столицу,
Я бы с радостью вышла взглянуть
На выпавший утром снег…»

В 998 г. Мурасаки одна вернулась в столицу и вскоре вступила в брачный союз с Фудзивара Нобутака.

Фудзивара Нобутака принадлежал к той же северной ветви рода Фудзивара, что и отец Мурасаки. Служил он в то время правителем Тикудзэн, а лет ему было около сорока пяти. У него уже было несколько жен и немало детей.

Стр. 23

Нобутака давно был знаком с отцом Мурасаки и, видимо, еще до отъезда семьи в Этидзэн начал поговаривать о брачном союзе. Ответив, судя по всему, отказом, Мурасаки уехала в Этидзэн. Но на письма Нобутака она все-таки отвечала, как положено упрекая поклонника в непостоянстве и ветрености:

«Человек, который, как говорили, был увлечен дочерью правителя Оми, стал уверять меня в искренности своих чувств. В конце концов мне это надоело, и я сказала: