Повесть о каменном хлебе

Аэниэ плохо помнила, как забралась в спальник, как застегнула «молнию», как ворочалась, пытаясь устроится поудобней — жестко, непривычно, да еще и сквозняк — вот продует, и придется весь КОН проходить с температурой и хлюпающим носом… Уже сквозь сон девочка попыталась натянуть край спальника на голову, закрыть хотя бы затылок — получилось не очень… Внезапно рядом — шаги, тихий шорох, шелест… И — кто-то устраивается вплотную, тепло чужого тела — даже через несколько слоев плотной ткани… Аэниэ резко обернулась, привстала на локте — и увидела совсем близко успокаивающую улыбку Лютика:

— Леди, не бойтесь… Вы совсем продрогли — я просто буду вас согревать, и честью клянусь — не посягну на ваш покой… Позвольте мне… — не дожидается ответа, крепче прижимается к девочке, одна его рука — у нее под головой, другая — обнимает, носом зарывается куда-то ей в волосы, и — едва слышное:

— Теплой ночи, леди…

"Что он… Зачем… Это же…" — сначала Аэниэ не могла расслабиться, но через несколько минут, убедившись, что Лютик действительно не делает никаких поползновений, успокоено закрыла глаза. Так — с Лютиком под боком — и в самом деле было теплей…

Оставшиеся дни КОНа пролетели мгновенно, и когда позже Аэниэ пыталась разложить спекшиеся в один огромный ком воспоминания по дням — ей никогда это не удавалось. Только — смех, музыка, песни с утра и до глубокой ночи, и — глаза Лютика, его тепло — совсем рядом, бок о бок, вот его рука лежит у нее на плече, вот он обнимает ее за талию, вот он поет на сцене, поет, глядя ей в глаза, поет — а потом на виду у всех целует ей руку и торжественно ведет по коридору… Лютик со стаканчиком кофе — рано утром, когда девочка только продирает глаза, Лютик в кабаке — отстаивает змеей изгибающуюся очередь, чтобы принести ей пирожок и чай, Лютик с бокалом вина — и откуда он раздобыл бокалы на КОНе, где даже дорогущее «Киндзамараули» хлещут из горла? — вечером, нет, ночью, Лютик — укладывает ее спать, баюкает на руках и, когда ему кажется, что она заснула, укладывает, укрывает спальником — а сверху еще и своим плащом, сам осторожно устраивается рядом, и утром — опять горячий кофе с булочкой…

За все эти дни Аэниэ почти не вспоминала Лави. Только забежала на следующее утро в «стойбище» — сказать, чтобы за нее не переживали, она тут, недалеко, и придет ночевать (в чем она, честно говоря, и сама была не уверена). Ее выслушал Гэль, молча кивнул — секунду девочка вглядывалась в его лицо — понять, как он отнесся к ее словам, но пойди пойми, это же Гэль… Ухватила свою сумку — попутно успела бросить взгляд на то место, где обычно спала Лави, увидела, что та спокойно дрыхнет, обняв одной рукой Нэр — что-то неприятно царапнуло по сердцу — и убежала. В конце концов, Лютик согласился не провожать ее до «стойбища» только при одном условии — что она управится не просто быстро, а очень быстро.

Аэниэ не пришла ночевать. Все дни она провела рядом с Лютиком — была безумно счастлива, что он оказался московским, уже рисовала в мечтах, как они будут гулять по Москве, успела подсчитать разницу в возрасте, ужаснуться, наплевать и забыть, представить реакцию родителей… Ничего больше не имело значения. Оставалось только — сверкающее счастье, в котором она купалась с утра и до глубокой ночи…

Изредка они сталкивались с Лави — но так как девочка была не одна, да и за Лави паровозом тащилась вся свита, все ограничивалось приветственным кивком (он же прощальный). Пару раз Аэниэ все-таки пересеклась с эльфкой один на один. Лави пристально взглянула на девочку сухими покрасневшими глазами, неловко прижала к груди, быстро расспросила, как и что, выслушала все ее восторги, склонив голову набок. Секунду подумала, решительно встряхнула волосами и посоветовала быть осторожней. Мол, Лютика тут все знают. Такой… Мартовский кот. На это Аэниэ просто расплылась в улыбке — если бы было время, она, конечно же, объяснила бы все про внезапно возникшее взаимопонимание, про родство душ… Но пришлось только со всей доступной ей убежденностью сказать, какой он хороший. Лави, опять прыгнув в мужской род, хмуро прочитала наставление о хорошем поведении, посоветовала не забывать о времени отъезда и пожелала удачи. Уходя, эльфка обернулась, еще раз пронзила девочку внимательным взглядом темных миндалевидных глаз, и скрылась в толпе. Торопясь обратно к Лютику, Аэниэ не могла отделаться от странного ощущения, будто Лави — ревнует…