Повесть о Морфи

– Я свободный человек, сэр! – взвизгнул Питерс. – Никто не может заставить меня работать! Я уезжаю наконец! Могу я уехать или должен просить у вас разрешения?..

В комнату боком вдвинулся полисмен О'Хара.

– Что с Питерсом, О'Хара? – спросил судья. – Он пьян или взбесился?

– Не смейте оскорблять меня, сударь! – закричал горбун. – Я больше не служу у вас, и я уезжаю!

– Мистер Питерс уезжает, ваша честь! – насмешливо сказал полисмен. – Я полагаю, мистер Питере едет в Калифорнию.

– Да! Да будьте вы прокляты! Вы еще попомните Питерса! Я уезжаю в Калифорнию и вернусь богатым человеком!..

Он выбежал, бешено хлопнув дверью. Наступила тишина.

– Он погибнет, О'Хара, – грустно сказал судья.

– По всей вероятности, ваша честь. Какие шансы могут быть у такой мелюзги…

– А где Мэлони?

– Уехал в Калифорнию, ваша честь.

– Так. Весь город помешался. А вы, О'Хара, вы не едете в Калифорнию?

– Я стар и тяжел, ваша честь. Вот будь я помоложе…

– Спасибо и на этом. Видимо, священник был прав. Но это ничего не меняет. Подыщите мне другого клерка, О'Хара.

– Слушаю, ваша честь.

– Запомните мои слова, О'Хара. Это не имеет значения, ибо ничего не меняет, но я скажу вам: это начало конца.

– Конца чего, ваша честь?

– Конца Юга. Центр перемещается. Вам понятно, О'Хара?

– Нет, ваша честь.

– Возможно, это и лучше. Можете идти, О'Хара. Судья остался один и зашагал по пыльной камере.

Половицы скрипели и стонали под ногами. Жизнь проходила мимо, как пароход мимо рыбачьей лодки. Шли часы, а он все шагал.

Перед обедом в камеру вошел Джереми Хорн.

– Доброе утро, судья Морфи! – Обвисшее лицо приветливо улыбалось.

– Что скажете, Хорн? – Судья был подчеркнуто сух, он терпеть не мог маклера.

– Пустяковое дельце, судья. С Горячих Ключей бежало четверо негров.

– Какое вам до этого дело, Хорн? Горячие Ключи принадлежат, насколько я знаю, Джеральду Аллисону…

– Это поместье действительно принадлежало мистеру Аллисону, судья, – вздохнул маклер. – Но пути господни неисповедимы. Теперь Горячие Ключи принадлежат мне, Джереми-Джошуа Хорну.

– Что такое? Вы шутите, Хорн?

– Вот купчая, судья. Собственно говоря, мое полное имя – Джэкоб-Джереми-Джошуа ван дер Хорн, судья. Я принадлежу к старинному голландскому роду негоциантов… Так вот, судья, из этого поместья бежало четверо негров. Мне нужен приказ об аресте, и немедленно. Иначе негров переправят на Север по проклятой «подземной железной дороге».

– Вы отлично знаете, Хорн, что по законам штата Луизиана для поимки беглого негра приказа об аресте не требуется.

– Не горячитесь, судья. Мы знаем, что у вас мягкое сердце, а вы должностное лицо штата, сэр. Неграм устроил побег аболиционист [5]из Новой Англии по имени Джон Робинсон. Приказ об аресте нужен мне для него. Судья на минуту задумался.

– Нет, Хорн, – сказал он решительно. – Не дам я вам приказа об аресте. Против этого человека у меня нет ничего, кроме вашего слова.

– Слово мое кое-что значит в этом городе! – улыбнулся маклер.

– Нет, Хорн, – судья встал со стула. – Ловите негров, это ваше право. Но для ареста белого человека нужны доказательства, а у вас их нет. Принесите доказательства, и я подпишу приказ.

– Сожалею, судья, очень сожалею. Возможно, мистер Робинсон и сам поблагодарил бы вас за приказ об аресте…

Маклер направился к двери.

– Минутку, Хорн! – окликнул его судья. – Скажите, что вы думаете о золотой лихорадке?

– Бог мой, судья! – усмехнулся маклер. – Не все ли мне равно? Для умного человека золото рассыпано повсюду, надо лишь уметь подбирать его во славу божью!

Он вышел, а судья вновь зашагал по камере. Интересно бы взглянуть на лицо Аллисона, когда он подписывал купчую. Проклятая гиена, поедающая трупы.

Мысли его перебил громкий лай. Свистнула плетка, лай перешел в визг. На пороге камеры стоял огромный детина. – Можно войти, мистер?

– Войдите.

На детине была одежда траппера. Кожаный камзол и бобровая шапка блестели от дождя. Высокие, выше колен, болотные сапоги были покрыты грязью и тиной. Веснушчатое голубоглазое лицо с полуоткрытым ртом вспотело от робости.

– Добрый день, мистер! – У верзилы был писклявый, почти детский голос. – Меня зовут Дэв. Дэвид Харт из Теннесси. Мистер Хорн велел мне обождать тут полчасика. Собачек я подвязал, мистер, не беспокойтесь.

Он уселся на застонавший стул и снял шапку.

– Вы и есть судья, мистер? – спросил он почтительно.

– Да. А вы кто, мистер Харт?

– Я? Я сын старого Харта, мистер, – сказал верзила с горделивой скромностью. – Я второй сын Эмоса Харта, первого негролова Теннесси. Работаю вместе с папашей и старшим братцем Джэйкобом. У нас восемь пар собачек, лучших во всем штате. Теперь мистер Хорн пригласил нас – меня и братца Джэйкоба – поработать тут у вас в Луизиане.

Мистер Харт-младший оказался разговорчивым парнем. Он достал пачку черного прессованного табаку, отрезал здоровенную жвачку и сунул ее за щеку.

– Угодно табачку, мистер? Нет? Как вам угодно. Челюсти его мерно двигались.

– Бог даст, у вас тут будут хорошие заработки. Мистер Хорн сказал: негры бегут сотнями…