Повесть о Морфи

А слово брали всё новые и новые ораторы, словесный елей лился рекой. Предательский удар был нанесён в самом конце, под занавес. Говорил незнакомый Полу высокий джентльмен с козлиной бородкой. Высоким, блеющим голосом он тоже перечислял заслуги и триумфы Пола. Он высоко оценивал вдохновенное творчество американского гостя, он находил его удивительным, феноменальным, но, — оратор искусно выдержал паузу… — лично он полагает, что гениальный мистер Морфи всё же не выдержал бы длительного единоборства со столь же гениальным, но более опытным мистером Стаунтоном! И он полагает также, что все настоящие британцы согласятся с этой его точкой зрения…

Пол не поверил своим ушам. Люди хлопали, они аплодировали господину с козлиной бородкой. Люди наклонялись один к другому, стараясь перекричать адский шум. И многие хлопали. Пол видел мерно постукивающие ладони, кивающие лысины и коки…

Пол молча вышел из-за стола и спустился на улицу.

Он не слышал дикого крика в зале, не видел, что председателю пришлось покинуть собрание, не видел, что дело едва не дошло до драки…

Он шёл по улице, как заведённая кукла, и чувствовал себя среди врагов, ищущих его гибели.

Он не помнил, как добрался до поезда, как оказался на мокрых улицах Ливерпуля в серенькое, дождливое утро 30 апреля. Память плохо слушалась его. Куда девался де Ривьер, обещавший проводить его до парохода? Почему покинул его Эдж?

Медленно и постепенно восстанавливалось в памяти вчерашнее. Воспоминание о скандале на банкете резануло его, как хлыстом. Эджа больше нет, Эдж у него не служит. А де Ривьер?.. Впрочем де Ривьер нашёл богатого партнёра в бильярд, они условились играть весь день… Жюль сделает хорошие дела сегодня, он сильнейший бильярдист Парижа, почти профессионал… Бедный Жюль, как он обнимал и целовал Пола вчера на банкете, как клялся, что нет и не было у него лучшего друга… Жюль сильно выпил вчера, это понятно…

Постепенно всё стало на места. Пароход уходит через два часа. Он едет домой, ему давно опротивела эта холодная, мокрая, неверная страна. И это родина спорта! Не дать ему встретиться со Стаунтоном только для того, чтобы иметь возможность сказать, что Стаунтон сильнее его! Стаунтон, которому он может дать пешку и ход вперёд!

Пол зашёл в парикмахерскую. Он брился редко, борода у него почти не росла, лишь несколько отдельных волосков кололись на челюстях и вокруг рта.

Худой рыжий человек с торчащими верхними зубами ловко намылил ему щёки. Пол откинул голову и закрыл глаза.

За что они не любят его? Что он им сделал, почему вся Англия наполнена его врагами, жестокими и неумолимыми? Ведь он никому не делал зла. Он победил их лучших игроков, но победил в честной и равной борьбе. Он никого и ничем не обидел.

Бритва скользила, поскрипывая, по гладкой, прозрачной щеке. Пол почти не чувствовал её, мастер знал своё дело.

Бритва защекотала под челюстью. Да, но если вокруг него одни враги. Мерзкое видение промелькнуло в мозгу — бескровное, рассеченное горло, полуотрезанная, свисающая через спинку кресла голова…

Пол оттолкнул веснушчатую руку с бритвой и вскочил весь в холодном поту. Сознание медленно возвращалось к нему.

— Тысяча извинений, сэр! — бормотал напуганный парикмахер. — Я сильно вас порезал?

Пол покачал головой.

— Садитесь, сэр, прошу вас!

Как? Опять подвергнуться этому ужасу? Нет! Пол бросил шиллинг на мрамор умывальника и быстро вышел.

— Куда же вы, сэр? Я ещё не кончил, сэр! — взывал парикмахер, так и не понявший ничего.

Не оборачиваясь, большими шагами Пол шёл к пристани.

Невидимые пароходы сердито кричали в тумане, и Пол шёл на этот крик, точно на свет маяка.

Он нашёл свой «Олимпик» у причалов и поднялся по сходням. Краснощёкий стюард просмотрел его билет и сказал отрывисто:

— Каюта номер шестнадцать, левый борт. Ваш багаж доставлен?

И вдруг Пола залила горячая волна бешенства, какой он не помнил с детства.

— А вы не могли бы быть повежливее? — спросил он свистящим голосом. Ему стало трудно дышать, он мучительно ненавидел равнодушное лицо стюарда.

— Попросите ко мне капитана! — крикнул Пол.

К ним уже спешил один из офицеров. Стюард виновато кланялся, выкатывал обиженные, недоумевающие глаза.

Пол почувствовал, что готов расплакаться.

Он махнул рукой и быстрыми шагами ушёл в свою каюту.

Там он закрыл глаза рукой и растянулся на койке. Он пролежал недвижимо полтора часа, пока «Олимпик», заорав торжествующим хриплым рёвом, не развернулся у мола и не вышел в открытую гавань. Скрипя и подрагивая, корабль постепенно набирал ход. Пол лежал в полутьме каюты и улыбался — Англия осталась позади, он ехал домой…

XVII

11 мая 1859 года Пол нетерпеливо топтался на верхней палубе «Олимпика». Серая глыба Острова слёз осталась позади. Полу казалось, что пароход идёт слишком медленно, так медленно, что у него, как в детстве, не хватит терпения дождаться.

Радостное кудахтанье соседей раздражало его. Все они ожидали встречающих, а он? Будет кто-нибудь встречать на пристани его или ему придётся ехать в гостиницу одному, самому заказывать себе номер и устраивать жизнь?..