Повесть о настоящем пиплхейте

Я не сознался, что Коран взял я. Всем своим нутром я предчувствовал какую-то пакость. Да и порицание товарища не было похоже на обычную издевательскую шутку, и в подтверждение моей догадки, синие глаза Знатока, как пьяная пивка, присосались ко мне. Он ждёт утвердительного ответа, будто я нарушил какое-то фрейдовское табу и теперь заново должен пройти обряд инициации.

— Ну, так как, Козлик?

— А чё? Я с вами. Раве не ясно?

На небе действительно собирались облака.

Мы углубились в лес под шум моих мыслей. Они думают, что я попал под влияние Алекса. Почему? Единственное влияние, которому я подвержен, это молодые женские ляжки и идея о превосходстве белой расы. Наверное, всё дело в лидерстве, ведь каждому вождю хочется иметь под своими знамёнами как можно больше баранов. Двум пастухам всегда тесно на одном лугу. Как не выглядеть в этой ситуации козлом? Непреклонный Тор как всегда знает ответ:

— Работа от слова раб. Каждое воскресенье мы тренируемся в лесу, а он уже какой раз пропускает! Что мы за акции сможем устроить, если не будем владеть хотя бы минимальной тактической подготовкой? Одно слово, прилагательное, — русский. Прилагается к работе, как русский к хозяину.

Если послушать Тора или любого другого германофила, то выйдет, что русский народ — это совокупность пьяного быдла, угро-финнов, ветеранов, шлюх, поцреотов и жидов. Никем из перечисленных я себя не считал, но русским быть побаивался.

Поправив лямку рюкзака, которая вот-вот сломает плечо, голос подал Фугас:

— Надо тратить себя на саморазвитие, а не на самоуничтожение, то есть на работу. Или он, хрхаа-ха, — Фугас закашлялся, — готовит свою знаменитую акцию?

— Верно, — утвердительно кивнул Знаток, — саморазвитие в данный момент нужнее. Для чего ещё нужна жизнь как не для саморазвития? Если б не саморазвитие, то и жить-то не зачем было бы.

— О, да-да! Саморазвитие, — в унисон подхватывают Фугас и Тор, — саморазвитие! Ох-хо, да-да.

Мне так надоели бесконечные успокаивающие мантры про саморазвитие, что я готов был пнуть под жопу каждого, кто употребляет это грязное лживое словечко. Но моей злости не хватает даже для замаха:

— Лёха же зарабатывает деньги, которые потом потратим на нужные вещи.

— Понимаешь, Козлик, — мягко начал Фугас, потирая костлявое плечо, — никакие деньги не стоят личного развития. Между личным капиталом и содержимым кошелька нужно выбирать первое. Деньги мы всегда сможем достать.

Где он это научился так витиевато говорить? Хрен его знает, зато я отлично помнил недавнее выступления на Манежке. Тогда Знаток авторитетно заявил, что те, кто туда пришел — тупоголовые имбецилы, а этот день лучше потратить на саморазвитие. Например, почитать книжку. Действительно, ведь каждый день в стране случаются массовые националистические беспорядки, которые можно использовать в своих целях. 'Естественно', такие дни стоит тратить на поход в спортзал, потому что режим тренировок священней чистоты крови. Алекс тогда завопил примерно следующее: 'Вы что, совсем полоумные!? Тогда ради чего это всё?'.

Ответ был смуглым, носил тёмные штаны и куртку, пах мочой и, скорей всего, был таджиком. Когда вволю побесившись с муляжами автоматов, мы вдруг наткнулись на потерявшегося в лесу гостя, то не сразу смогли поверить в своё счастье. Счастье долго вырывалось и кричало, поэтому Тор, когда догнал бедолагу, высадил, как гнилую дверь, позолоченные зубы. Изломанного и стонущего, с ползающими по лицу кровяными мурашками, мы придавили оккупанта к чахлому, хрустящему снежку.

— Что ты забыл в русском лесу, — когда надо, Торвальд сразу же вспоминает о национальности, — ты понимаешь, что сейчас умрешь?

Знаю, что сегодня его пафос вполне оправдан.

— Ааа-ааа...!

— Ты чего стонешь, как баба, — гогочет расхорохорившийся Фугас и тяжёлым ударом опускает ногу на живот жертвы.

— А-а-а! Аааа-а! Аа.

Если пойманный таджик постарается ещё чуть-чуть, то точно родит, и ему выпишут премию института Клэя.

— Постойте. Это должны сделать не мы.

Знаток, поправляя свой вечно холодно-надменный вид, смачно вскрыл кожаный футляр. Достал нож с гравированным рунами лезвием. Он всегда любил эффекты, как американский киноактёр и наверняка втайне завидовал Кеннеди. Солнце, вдруг пробившись через паланкин деревьев, блеснуло на клинке солнечным волком.

— Козлик, — говорит парень, — ты должен завалить его.

Вместо того, чтобы спросить 'почему', я зло переспрашиваю:

— А ты будешь меня ещё козликом называть?

— Нет, — улыбается Знаток, — если бы у меня был Коран, я бы поклялся на нём.

— Тогда кончу, — соглашаюсь я.

Фугас, когда услышал знакомое слово, дурно заулыбался.