Повесть о первых героях

Как всегда, над горами болтало. Машины шли, словно спотыкаясь о невидимые воздушные ямы и кочки. Вернее, не шли, а ползли. Сильный ветер бил в лоб, снижая скорость до 70 километров в час. Сказывалась перегрузка. Каждый летчик взял с собой бензина на десять часов полета, спальные мешки, лыжи, паяльную лампу для обогревания мотора, запасной винт для самолета, примус и полуторамесячный запас продовольствия на случай, если придется сесть на вынужденную в тундре.

Каманин собирался добраться из Олюторки до Майно-Пыльгино за три часа. Добрался за шесть.

Когда наконец приземлились в крошечном чукотском селении, Молоков, этот на редкость спокойный, немногословный человек, тихо сказал:

— За все время я не видел ни одного клочка земли, где бы можно сесть так, чтобы не поломать машину и не разбиться самому.

В Майно-Пыльгино летчики узнали, что базу спасательной экспедиции перевели из Уэлена в Ванкарем. Значит, надо менять маршрут, лететь не через залив, а над горами Паль-Пальского хребта. Нашелся в поселке и бензин, но не того сорта, которым обычно заправляют самолеты. Попробовали горючее, моторы работали не так, как хотелось бы, но все же пропеллеры вращались. К тому же этот грязный бензин испортил пусковое приспособление на самолете Бастанжеева. На ремонт требуются сутки, а надо спешить. И погода на редкость хорошая, голубое небо так и зовет в воздух. Ждать нельзя.

Каманин коротко сказал Бастанжееву:

— Догонишь нас!

Но он не сумел догнать.

Уже не пять, а четыре самолета пошли над горами. И только три из них долетели до Анадыря.

Над хребтом была страшная болтанка. Моторы меняли «голос»: то переходили на шепот, то надсадно ревели. Словно неведомая сила подбрасывала машины легко, как мячики, в высоту и камнем швыряла вниз. Казалось, они вот-вот зацепятся за вершины гор. Казалось, не будет конца этим чертовым качелям.

Еще труднее стало лететь, когда неожиданно надвинулись серые облака, окутавшие каменные вершины. Пришлось идти вслепую, по приборам, в сплошной белесой мгле.

Когда вырвались наконец из облаков и вместо гор под крылом забелела ровная тундра, словно стол, покрытый накрахмаленной скатертью, Каманин увидел, что за ним летят только две машины. Самолета Демирова не было.

«Не выдержал, вернулся, — подумал молодой командир отряда. — Он еще мало тренировался в слепом полете».

Много позднее выяснилось, что действительно так и было.

В Анадыре — большом, по условиям тогдашнего Севера, городе с населением в семьсот человек, летной погоды пришлось ждать шесть суток. Свирепствовала пурга, подымая тучи белой пыли, по-разбойничьи свистел ураганный ветер, бросая в лицо колючую, слепящую снежную крупу. Тут не только не полетишь, а и шага не сделаешь. За шесть дней одноэтажные дома в Анадыре занесло вместе с крышами, из одного в другой прокапывали под снегом что-то вроде подземных ходов.

Воспользовавшись первым же просветом в небе и попутным ветром, 28 марта отряд пошел на штурм Анадырского хребта. Собственно говоря, это был уже не авиационный отряд, а летное звено — одно крыло римской пятерки.

Через час с вершины хребта навстречу летчикам спустилась и замела жесточайшая пурга. Гор не видно. Какую брать высоту — неизвестно, карта не дает сведений об их вышине.

«Если бы я пошел вперед, все остальные самолеты пошли бы за мной, — записал Каманин в дневнике. — Имею ли я право вести отряд в облака, не зная высоты хребта? Мы можем врезаться в горы, и тогда — конец. Имею ли я право рисковать нашей жизнью и машинами, когда мы так близки к цели? Нет! Что же делать? Вернуться в Анадырь? И это не подходит… Решил не идти ни вперед, ни назад, а сел тут же вблизи чукотских яранг».

Чукотское селение из пяти яранг, стоявшее среди бесконечной тундры, называлось Кайнергин.

Чукчи выбежали навстречу крылатым гостям и остановились метрах в ста от самолетов, не решаясь подойти ближе. Наконец один из них, помоложе и посмелее, шагнул вперед и неожиданно крикнул по-русски:

— Здравствуйте!

Только он один немного говорил по-русски и назвал себя «секретарем колхоза» Тынтыгреем. Этот «секретарь», кстати сказать, не умел ни читать, ни писать.

— Пишут нам всё в Анадыре, — объяснил Тынтыгрей.

Чукчи помогли закрепить машины и радушно пригласили авиаторов к себе в ярангу. Но те не могли усидеть в ней ни одной минуты. Там стоял невыносимый запах гниющего мяса. Чукчи тогда мясо не солили. Убьют моржа, притащат в ярангу и месяцами едят его сами и кормят им собак.

Летчики собрались было ночевать на снегу, но нашелся полусгнивший остов яранги… Его покрыли моржовыми шкурами — все-таки крыша над головой.