Повесть о "разделённой любви"

Грозные и для него события заставили Густава серьезно пересмотреть работу собственных «систем безопасности» сына и внука в Швейцарии и в Германии. Он убедился, что они недостаточно эффективны. Сталин же как раз в 1939 году начал штурм Карельского перешейка, штурм Финляндии. А вокруг финских представительств в Европе и мире началась куда как более активная, чем ожидалась, возня советской агентуры. И тогда Маннергейм обращается к бывшему однокашнику Эмиля. К бывшему соученику его на факультете агрикультуры в Мюнхене рейхсфюреру СС Гиммлеру. Ведь это именно в его функцию входит безопасность жизни граждан Германии! Генрих Гиммлер, — отдадим ему должное, — немедля отвечает. Предлагает Эмилю с сыном занять апартаменты дома одного из своих ведомств по Рейнбабен-аллее — в особо охраняемом районе Берлина Далеме. Рекомендует оставить, до лучших времён, их особняк в Лозанне. Распоряжается приготовить необходимые для их прописки документы. И, человек обязательный, через супругу своего старшего брата Гебхарда — друга Эмиля – сообщает, что всё исполнено. Эмиль и Карл Густав-младший перебираются в Берлин...

…Прошли годы. И пока происходили всяческие малозначащие для них события началась Вторая мировая война, напрочь разорвавшая связи между Катериной и Эмилем с Карлом-младшим. Прежде, до 1938 года, хоть какие-то ошметки сведений о жизни сына и внука доходили до нее — через понятные только ей обрывки лент скандинавской кинохроники и рекламные строки иллюстрированных «Дамских» журналов. Готовил их кто-то из адъютантов Густава. Он же организовывал неведомыми ей путями доставку их в Москву «по линии» ТАСС и ВОКС. Но с осени 1938 года, после окончания финских гастролей Давыдовой (которой Катерина бездумно доверилась, назвав доверенного «старика Маннергейма»), богоугодные заведения эти немедля исключили ее из числа абонентов кинохроники и закрытых для советских граждан изданий. Оставались лишь только еженедельные — по пять минут — передачи на коротких волнах, которые по-русски наговаривал сам Густав, а Катерина (мы тоже, иногда) слушала по модному тогда и безупречно работавшему приемнику «СВД-9». Подаренному ей одним из её могущественнейших друзей – непременным участником наших «Четвергов».

Во время войны приемники у граждан СССР отобрали. До Катерины теперь изредка доходили кратенькие, как телеграммы, приветы-анонимки... Но хоть что-то… Хоть что-то…

35. Подарок к юбилею

…Заканчивалась первая половина 1942 года. Приближался юбилей Маннергейма. И «самый заветный подарок, — который пожелал получить маршал к своему семидесятипятилетию, — увидеть внука», которого любил и который тоже очень любил деда. Но как? Каким образом? Балтика в огне. Проливы заблокированы. Воздух перекрыт. Опасно воздухом! Хотя найдутся у деда и самолёт с проверенным в боях пилотом. И надёжное истребительное сопровождение найдётся… Всё равно — очень опасно! Потом, отпустит ли Карла в такой чреватый вояж его отец?.. Дед все же решился — «адрес»-то он знал! Вновь «побеспокоил» Гиммлера в его штаб-квартире восточнопрусского Летцена. Тот вновь откликнулся.

…4 июня 1942 года в ставку Маннергейма прибыл Гитлер. Месяцем прежде, в Хельсинки доставлен был подарок имениннику – великолепный чёрный «Хорьх 951А». Огромная восьмиместная машина с рабочим объёмом цилиндров 4944 куб. см., изготовляемый только по личному заказу рейхсканцлера. Говорили: то был знак благодарности финскому союзнику за то, что не подпустил красную армию к залежам шведской руды и тем спас Германию от немедленного поражения в войне. «Всего-то». Радиатор автомобиля, — вместо принятых в мире украшений — миниатюрных гончих псов, бегущих оленей, ястребов или даже львов, — венчал символ фирмы «Хорьх» — Летящее Ядро. Чтобы подчеркнуть, что оно летит, оно вооружено развёрнутыми орлиными крылышками. Символ содержал в себе скрытый смысл: верхом на пушечном ядре летал над Германией Барон Мюнхгаузен – Мы выдумку претворили в жизнь! (Как сделали сказку былью большевики в России!). На нашей машине можно летать куда угодно — что и имелось в виду при выборе символа. «Этот мягкий юмор, — по выражению историка, — подходил кому угодно, но только не главе Германского государства после поражения на Волге. Гитлер ни в коем случае не желал связывать своё имя с именем знаменитого на весь мир барона – враля и бахвала». Потому ездил на автомобиле с трехлучевой звездой – на «Мерседесе».