Повесть о спортивном журналисте

—Да, господин Луговой, и еще разрешите поздравить с высоким назначением — слышал, вы теперь директор крупного журнала. Пригласили бы как-нибудь в СССР. А я вас к нам.

«И этот уже узнал — прямо всемирная известность,— усмехнулся про себя Луговой. — Информация у них поставлена будь здоров». Вслух сказал:

—Спасибо. Насчет приглашения подумаю. Почему бы нет?

Они распрощались.

А на следующий день Луговой выходил из самолета на родную землю.

ГЛАВА IV. «СПОРТИВНЫЕ ПРОСТОРЫ»

Его встречала Люся. Она была очень эффектна в черной каракулевой шубке, в высоких сапогах, в белой шапочке, которую связала сама, чем немало гордилась. Люся-младшая, без шапки, в джинсах и лыжной куртке, с развевающимся шарфом (тоже связанным матерью), бросилась ему на шею. Она была похожа на мать, только рот больше и рост повыше. Люся-младшая была заядлой спортсменкой, уже играла в институтской волейбольной команде, достигла I разряда. В прошлом году она поступила в иняз.

Люся улыбалась, она нежно поцеловала мужа, взяла у него из рук сумку.

- Как ты долго! Пошли скорей. Гости заждались.

- Какие гости? — Луговой нахмурился.

- Не бойся,—Люся неодобрительно усмехнулась,— Жанка с мужем и Виктория. Олег придет попозже.

Это были Люсины подруги — неизвестно чем занимавшиеся, но милые, веселые женщины, муж Жанны работал инженером. А Олег, тихий юноша в очках,— последний по счету и, судя по всему, довольно прочный поклонник Люси-младшей.

«Ну эти еще ничего — без претензий, — подумал Луговой. — Только для чего было звать их в первый вечер?»

Они уже приближались к стеклянным дверям, когда сквозь толпу встречающих протолкался Лютов. Высокий, костистый, смуглый настолько, что всегда казался загорелым, он вытирал платком глубокие залысины — торопился.

Устремив на Лугового настороженный, пронзительный взгляд черных глаз, он расплылся в улыбке.

—Новому начальству — коллективный привет! — громко произнес он и обернулся. За ним толпилось человек пять — руководящие работники журнала. — Все как один — навстречу боссу! — еще громче воскликнул Лютов.

Лугового охватила досада. К чему эта подхалимская демонстрация? Наверняка никто из сотрудников не собирался его встречать, это Лютов притащил всех. Зачем? Сразу восстановить людей против Лугового? Вот, мол, новый шеф, попробуйте не придите, не поклонитесь в ножки! Или хотел заслужить похвалу начальства? Вряд ли, Лютов слишком умен для этого и слишком хорошо знает Лугового.

- Спасибо, товарищи, — Луговой нахмурился, — но, право же, вы зря побеспокоились.

- Какие будут указания, Александр Александрович? — почтительно спросил Лютов. Он прижал шапку к груди, словно швейцар, ожидающий чаевые.

Луговой не выдержал:

—Никаких, Родион Пантелеевич. Одно только — в дальнейшем при моих приездах и отъездах не вывешивайте, пожалуйста, флагов и не приглашайте оркестров.

Спасибо, что пришли, товарищи, и извините, что заставил вас побеспокоиться. Но сами знаете — здесь не моя вина. Увидимся завтра, в редакции.

Он пожал всем руки и направился к машине.

—Зачем ты их так грубо? — неодобрительно заметила Люся. — Это ведь твои будущие сотрудники. С ними тебе работать.

— Еще неизвестно, кто из них останется в журнале, — раздраженно сказал Луговой, — может быть, никто. — Он понимал, что говорит это от злости, что это глупо, что Люся права, и раздражался еще больше. Дурацкая сцена, зачем только он согласился оставить этого Лютова в журнале, и вообще...

Люся пожала плечами и продолжала молча вести машину, в то время как Люся-младшая не закрывая рта повествовала о своих институтских и спортивных делах, о московской жизни, излагала новости...

Хоть дочь и скрашивала плохое настроение Лугового, он был не очень весел дома, и, посидев немного, гости распрощались.

У Люси настроение, наоборот, было превосходным — на этот раз она была довольна привезенными «тряпками», как презрительно называл Луговой туалеты, к которым столь неравнодушна была жена.

В отличном настроении пребывала и Люся-младшая: отцу понравился Олег. Луговой сразу определил, что поклонник дочери — «сокурсник», как представила она, — серьезный парень. С твердыми, а главное, правильными взглядами на жизнь. Освобожденный от воинской службы в связи с плохим зрением, он отлично сдал экзамены и оказался единственным парнем во всей группе. Учился хорошо, он и раньше занимался языком (как, впрочем, все, кто ныне поступает в институт иностранных языков), любил плавание, лыжи, коньки, но особенно туризм.

А главное, любил Люсю-младшую, а она, судя по всему, — его. И дай им бог счастья. Луговой был доволен.

На следующее утро ровно в девять часов он был в редакции. Он поехал на метро, хотя в его распоряжении была теперь служебная машина. Он не стал ее вызывать.