Повесть о старом Техасе (СИ)

— Да. Шестизарядный револьвер Кольта и охотничий нож.

— Можете ли вы предоставить их суду?

— Как будет угодно, господин прокурор, — ответил Морис и вынул револьвер из кобуры вместе с ножом из-за пояса.

— Превосходно. Ваша честь, господа присяжные, — обратился к коллегам прокурор, принимая оружие из рук секретаря, — можете посмотреть своими глазами. Мистер Джеральд, как долго вы беседовали с пострадавшим на лесной просеке?

— Это было недолго. Я лишь рассказал мистеру Генри о том, что собираюсь получить наследство в Ирландии и жениться на его сестре.

— И только?

— И только.

— Здесь ваши показания расходятся с показаниями мистера Пойндекстера, — поймал свидетеля на слове защитник. — Тот сказал, что вы прояснили все существующие между вами недомолвки. Слово «все» ясно указывает на то, что кроме вопроса вашей женитьбы на мисс Пойндекстер были и другие.

Луиза то краснела, то бледнела, но плотная вуаль скрывала ее смятение. Кассий бросил на Мориса торжествующий взгляд, с истинным наслаждением наблюдая, как того приперли к стене.

— Я не понимаю вас, — спокойно проговорил ирландец.

— Хорошо, мистер Джеральд, — не унимался адвокат. — А как вы можете объяснить присутствие сеньориты де Лос-Льянос у вас дома в ночь покушения?

— Я ничего об этом не знал до сегодняшнего дня, — все тем же ровным тоном ответил Морис, не обращая внимания на шум оживившейся толпы.

— Вы не знакомы с сеньоритой де Лос-Льянос?

— Знаком.

— И как вы думаете, что могло побудить ее нанести вам столь поздний визит?

— Ваша честь, я протестую! — не на шутку рассердился Генри.

— Согласен! — поддержал его громкий голос из народа, принадлежавший дону Хосе, богатому асьендадо с берегов Рио-Гранде. — Я не позволю пятнать имя своей дочери!

— Успокойтесь, господа! — призвал их судья. — Прокурор, оставим пока этот вопрос. Господин защитник, я прошу вас помолчать.

— Мистер Джеральд, — продолжил допрос прокурор, — расскажите о том, что случилось после того, как вы расстались с мистером Генри.

— Я не успел отъехать и на четверть мили, как услышал позади себя выстрел. Этот звук сильно меня встревожил, и я незамедлительно вернулся назад по дороге. Моему взору предстал распростертый на земле мистер Генри. Его конь стоял рядом и испуганно ржал. Я подбежал к мистеру Генри и проверил, бьется ли его сердце — он был еще жив, но из раны на его груди сочилась кровь. Я разорвал рукав своей рубашки и перевязал рану, как смог. Передо мной стоял непростой выбор: оставить раненого одного посреди леса и ехать за подмогой означало дать хищникам растерзать его, но и везти его на лошади тоже казалось мне опасным — настолько тяжелым было его состояние. Оценив риски, я решил все же отвезти мистера Генри в лазарет верхом на Кастро. Кастро — умнейший конь, превосходно выдрессированный, и я был уверен, что он не испугается необычной ноши и не взбрыкнет. Сам же я собирался ехать на вороном мистера Пойндекстера. Я перекинул раненого через седло и закрепил подпругами, чтобы он не свалился. Едва я хотел тронуться в путь, как на меня из зарослей напал ягуар.

— Вы заметили чье-либо присутствие или его следы на участке, где произошло преступление?

— Нет, господин прокурор. Я никого не слышал и не видел, кроме хищника. Он набросился на меня и повалил на землю. Кастро понес мистера Генри по дороге, вороной также сбежал, испугавшись ягуара. У меня не было возможности выстрелить в зверя из револьвера, но я изловчился выхватить нож и всадил лезвие в грудь животного, а затем добил его. Однако ягуар успел нанести мне серьезные раны, из-за которых я утратил возможность свободно передвигаться. Через некоторое время я лишился чувств от слабости и большой потери крови, а в себя пришел уже будучи в лазарете.

— Вопросов более не имею, мистер Джеральд, — удовлетворенно заключил прокурор. — Господин защитник, а вы?

Адвокат отрицательно помотал головой.

— Объявляйте следующего свидетеля, — дал распоряжение судья.

— Донья Исидора Коварубио де Лос-Льянос!

— Исидора, ты имеешь полное право отказаться! — шепнул ей Генри, не желая отпускать невесту на расправу к прокурору и, в особенности, к адвокату Колхауна.

— Не бойся за меня, Энрике, — улыбнулась ему девушка — ее главный страх был уже позади. — Я найду, что сказать.

Она встала и уверенным шагом направилась к присяге. Распущенные черные волосы каскадом спадали на прямую спину, на смуглом лице горел легкий румянец, в темных глазах, обрамленных густыми ресницами, не было ни тени сомнения, точеная фигурка в мексиканском костюме — брюках и замшевой куртке — притягивала восхищенные взгляды большинства мужчин.

— Чертовка! — свирепо плюнул себе под ноги Мигуэль Диас. — Но как хороша! Мадонной клянусь, как хороша!

Слушатели вновь замерли в предвкушении интереснейшего действа. История о возможном соперничестве Генри и Мориса из-за обворожительной мексиканки показалась им даже более волнующей, чем о дуэли за честь первой красавицы Техаса, хотя и находящейся где-то за гранью понимания и всяческих приличий.