Повесть о старых женщинах

Эти две девочки — Констанция и Софья Бейнс — не обращали внимания на многие привлекательные особенности родного края, они попросту не замечали их. Не замечали, например, что обитают почти точно на пятьдесят третьей параллели северной широты. Что чуть к северу от них, в складках холма, знаменитого некогда происходившими на нем религиозными оргиями, берет начало река Трент, тихий и типичный для средней Англии водный поток. Еще севернее, неподалеку от трактира, расположенного выше всех остальных в стране^{10}, возникают две речки поменьше — Дейн и Дов, которые, поссорившись в раннем детстве, отвернулись друг от друга, и одна с помощью Уивера, другая с помощью Трента омывают с двух сторон Англию во всю ее ширину и впадают соответственно в Ирландское и Северное моря. Ах, что за графство, приютившее эти скромные неприметные речки! Что за бесхитростное, неприхотливое графство, довольное тем, что его границы образованы петляющими островными ручьями с милыми названиями Трент, Миз, Дов, Торн, Мис, Стаур, Тейс и даже резвый Северн! Нельзя сказать, что Северн отвечает вкусам графства! Здесь всякая неумеренность подвергается осуждению. Графство счастливо, что не вызывает излишних восторгов. Оно довольно, что гора Рикин, эта раздутая шишка, принадлежит Шропширу, а необузданные нагромождения Пика высятся по ту сторону его границы. Оно вовсе не желает походить на оладью, как Чешир. У него есть все, что есть в Англии, в том числе и Уотлинг-стрит^{11} длиной в тридцать миль; нет в Англии ничего более прекрасного и ничего более уродливого, чем творения природы и создания рук человеческих, какие можно встретить в пределах этого графства. Это Англия в миниатюре, затерявшаяся в глуби Англии, не воспетая искателями диковинного; возможно, иногда его несколько обижает такое пренебрежение, но зато как гордится оно, инстинктивно воздавая должное присущим ему чертам и особенностям!

Констанцию и Софью, поглощенных важными заботами юности, подобные материи не беспокоили. Со всех сторон их обступало графство. Кругом тянулись холмистые поля и вересковые пустоши Стаффордшира, пересеченные дорогами и тропинками, рельсами, ручьями и телеграфными линиями, обнесенные живой изгородью, принаряженные и облагороженные усадьбами и изящными парками, оживляемые деревушками на перекрестках и ласкаемые солнцем. По лежащим меж откосов путям, огибая повороты, мчались поезда, по песчаным дорогам с грохотом и звоном катили повозки и фургоны, по глади медлительных вод в каналах величаво и неторопливо плыли длинные узкие суда; рекам же приходилось заботиться только о себе, потому что по сей день ни одно судно не плавало по рекам Стаффордшира. Можно представить себе, как по проводам, усеянным птицами, летели сообщения о ценах, чьей-либо скоропостижной смерти или о покупке лошади. В трактирах доморощенные утописты за кружкой пива призывали весь мир к порядку, а в залах и парках должным образом поддерживалось достоинство Англии. Сельские жительницы в поте лица своего боролись с грязью, голодом и дырами на одежде. Тысячи работников трудились в полях столь безграничных и необозримых, что пропадали из виду. Кукушку с ее кукованием было много легче заметить, чем человека, ибо ее звонкие призывы разносились на целые мили вокруг. А на открытых всем ветрам охотничьих угодьях, на тропах, протоптанных мулами за много веков до того, как римляне решили строить Уотлингскую дорогу, водились тетерева. Словом, текла обычная, повседневная жизнь графства во всем ее разнообразии и значительности. Но хотя Констанция и Софья существовали в границах графства, они ему не принадлежали.