Повесть о старых женщинах

Ее стремительный отъезд из пансиона Френшема, без соблюдения какого бы то ни было церемониала, теперь поразил ее своей мучительной трогательностью. Она сошла по десяти ступенькам крыльца — и карьера ее окончилась, завершилась. Удивительно, с какой нежностью вспоминала Софья теперь свою тяжелую, трудную, выматывающую жизнь в Париже! Ибо, даже если она, сама того не понимая, любила эту жизнь, она никогда ей не радовалась! Она всегда сравнивала Францию и Англию не в пользу Франции, всегда осуждала французский темперамент в делах, всегда считала, что с французскими торговцами «сама не знаешь, на каком ты свете». А теперь они проносились перед нею, исполненные необычайного очарования, эти вежливые лгуны, всегда готовые пощадить чужие чувства, всегда аккуратные и подтянутые. А французские магазины — как изысканно они оформлены! В Париже радует глаз даже лавка мясника, а мясная лавка на Веджвуд-стрит, которую она помнит с детства и которую видела мельком из кеба, — это же просто бойня! Софью тянуло в Париж. Ее тянуло вдохнуть парижский воздух. Эти провинциалы в Берсли и не подозревают, что такое Париж! Они не оценили и никогда не оценят тех чудес, которых добилась она там, на ярмарке чудес. Возможно, они и догадываются, что остальной мир совсем не похож на Берсли. Но их ничего не интересует. Даже Констанции в тысячу раз интереснее передавать пустячные местные сплетни, чем слушать рассказы о парижской жизни. Случалось, Констанция выражала легкое удивление перед тем, что рассказывала Софья. Но она никогда не удивлялась по-настоящему, ибо ее любопытство ограничивалось рамками Берсли. Как и все остальные, Констанция страдала поразительным, закостенелым провинциальным эгоизмом. И если бы Софья сообщила Констанции, что у парижан голова растет из живота, Констанция пробормотала бы в ответ: «Ну и ну! Господи боже мой! Бывает же такое! Вот у младшего сына миссис Бриндли, у него, у бедняжки, тоже голова свернута набок!»

Из-за чего горевала Софья? Она и сама не знала. Она могла делать что угодно, могла ехать куда пожелает. Ее не тяготили ни заботы, ни ответственность. Мысль о муже давно уже не вызывала в ней никакого чувства. Она была богата. Мистер Кричлоу скопил для нее почти такую же сумму, какую она заработала сама. Ей не по силам самой израсходовать все состояние. Она не знает, на что его потратить. Все, что можно купить, у нее есть. У нее нет никаких желаний, кроме одного — быть счастливой. Если бы тысяч за тридцать можно было купить такого сына, как Сирил, она бы его купила. Ей горько было, что у нее нет детей. В этом она завидовала Констанции. Ребенок, вот то единственное, что стоит иметь. Она чересчур свободна, ее не обременяет ответственность. У нее есть сестра, но Софья одинока. Удивительно, как капризна судьба. Софье пятьдесят, и она одна.

Но мысль о том, чтобы снова оставить Констанцию после того, как они воссоединились, не нравилась Софье. Эта мысль лишала ее покоя. Она не понимала, как проживет без Констанции. Она одинока, но у нее есть сестра.

Софья первой спустилась вниз и обменялась несколькими словами с Эми. Она постояла на крыльце, в то время как Фосетт знакомилась с любимой сточной канавой Снежка. Было морозно.

Когда вниз сошла Констанция, она увидела, что на накрытом к завтраку столике лежит зонтик — подарок, который Софья привезла ей из Парижа. Было бы невозможно найти ничего лучше. Зонтик произвел бы впечатление даже на тетю Гарриет. Ручка зонтика была позолоченная, с инкрустацией из опалов; кончики спиц тоже были позолочены, именно эта деталь ошеломила Констанцию. Честно говоря, на Площади ни сном ни духом не ведали о том, что роскошь зашла так далеко. Что кончики спиц позолочены, как и ручка, — это уже вовсе чудеса. Софья спокойно объяснила, что так теперь делают сплошь и рядом. Впрочем, она не скрывала, что зонтик действительно высшего класса и что с ним без стыда можно показаться даже королеве. Она добавила, что даже если Констанции придется перетягивать зонтик, то спицам (модель «Чудо-фокс»), их позолоченным кончикам и ручке не будет сноса. Констанция радовалась, как дитя.

Они решили вместе отправиться за покупками. Про себя они думали, что раз уж Софью придется представлять соседям, то пусть лучше это случится раньше, чем позже.

Констанция посмотрела на небо.

— Вряд ли будет дождь, — сказала она. — Но зонтик я, пожалуй, возьму.

Глава III. Жизнь в гостинице

I