Повесть о старых женщинах

— Она чувствовала себя прекрасно… просто прекрасно… до того, как позавчера ее продуло сквозняком. Вчера вечером ей стало лучше, и вот сегодня утром снова обострение.

— У нее нет причин для огорчений? — доверительно спросил доктор.

— Да какие же причины! — воскликнула Софья. — Откуда у нее настоящие огорчения?

— Вот именно! — согласился врач.

— Я ей все время говорю: ты и не знаешь, что такое огорчения, — сказала Софья.

— В одно слово со мной! — произнес доктор, и глаза его блеснули.

— Сестру немного расстроило то, что вчера не пришло письмо от Сирила, — она обычно ждет его писем по воскресеньям. Но ведь она так ослабла, так нездорова.

— Смышленый юноша этот Сирил! — заметил врач.

— Он чрезвычайно милый мальчик, — энергично закивала Софья.

— Так вы его видели?

— А как же! — смутилась Софья.

Неужто доктор полагает, что она не знакома с собственным племянником? Софья вернулась к разговору о сестре:

— По-моему, ей немного неприятно, что от нас уходит служанка.

— А! Значит, Эми уходит? — понизил голос доктор. — Между нами говоря, не так уж это плохо.

— Я рада, что вы такого мнения.

— Еще год-другой, и Эми стала бы здесь хозяйкой. В таких случаях остается только молча наблюдать — сделать-то ничего нельзя. Право, нельзя.

— Я кое-что сделала, — резко ответила Софья. — Я прямо сказала этой особе, что, пока я здесь, этому не бывать. Сперва я и не подозревала… но когда выяснилось… Вы просто не поверите!

Она предоставила самому доктору догадываться о том, чему он должен поверить. Доктор улыбнулся.

— Да, — сказал он. — Я прекрасно понимаю, что сначала вы ничего не заметили. Когда миссис Пови здорова, она, как у нас говорят, может за себя постоять… Но все же прислуга портится — медленно, но верно.

— Так об этом говорят в городе? — спросила уязвленная Софья

— Как уроженке здешних мест, миссис Склейлз, — сказал доктор, — вам должно быть известно, чем заняты жители Берсли.

Софья сжала губы. Доктор встал и расправил свой жилет.

— Зачем она вообще обременила себя прислугой? — взорвался он. — Она совершенно свободна. Она может жить, не зная никаких забот. Почему она не съездит куда-нибудь, не развлечется? Вашу сестрицу нужно хорошенько растормошить.

— Вы совершенно правы, — взорвалась вслед за доктором Софья. — Я целиком разделяю ваше мнение, целиком! Да вот сегодня утром я думала о том же. Ее следует растормошить. Она тут засиделась.

— Ей необходимы развлечения. Почему бы ей не поехать на взморье, не пожить в свое удовольствие в отеле? Что ей мешает?

— Ничего.

— А из нее вьет веревки служанка! Я сторонник развлечений — особенно когда на это есть деньги! Можете вы себе вообразить, чтобы кто-нибудь жил в свое удовольствие в Берсли? Да вдобавок на Площади св. Луки, среди дыма и копоти! Где здесь воздух, свет, красивый пейзаж, веселье? Зачем ей это нужно? Она тут засиделась.

— Да, засиделась, — повторила Софья собственное словцо, подхваченное доктором.

— Честное слово, — сказал доктор, — если бы была возможность, я бы сам отсюда улизнул и пожил бы на славу. Ваша сестра молодая женщина.

— Конечно, молодая! — согласилась Софья, сознавая, что сама она еще моложе. — Конечно, молодая!

— И если не считать того, что она склонна к определенной нервозности, ничем она не больна. Этот ишиас — его почти наверняка можно излечить, если полностью переменить обстановку и отбросить все эти смехотворные огорчения. Она не только живет в самых мрачных условиях, но и выносит из-за этого муки, а между тем для нее нет ни малейшей необходимости тут оставаться.

— Доктор, — торжественно произнесла Софья под впечатлением его слов. — Вы абсолютно правы. Я согласна с каждым вашим словом.

— Естественно, она привязана к родным местам, — продолжал доктор, обводя взглядом комнату. — Это понятно. Шутка ли — прожить здесь всю жизнь! Но от этой привязанности придется избавиться. В этом ее долг. Ей следует проявить немного энергии. По утрам я испытываю глубокую привязанность к моей постели, но вылезать из нее все же приходится.

— Ну конечно, — ответила Софья нетерпеливо, словно испытывая отвращение ко всякому, кто не понимает или не принимает очевидных истин, высказанных доктором. — Конечно!

— Что ей нужно, так это кипучая жизнь в гостинице. Может быть водолечебница. Жизнь среди веселых людей. Визиты! Игры! Экскурсии! Вы ее не узнаете. Вот посмотрите. Да разве бы я сам так не поступил, если бы мог! Езжайте в Стратпеффер^{100}. Она и думать забудет о своем ишиасе. Не знаю, какой у миссис Пови годовой доход, но думаю, что, даже если бы ей взбрело в голову жить в самой дорогой гостинице Англии, ничто бы ей не помешало.

Софья подняла голову и спокойно улыбнулась.

— Думаю, что так, — снисходительно ответила она.

— Жизнь в отеле — вот это жизнь. Никаких тревог. Вам что-нибудь понадобилось — дерните шнурок звонка. Если лакей уволится, об этом будете беспокоиться не вы, а кто-то другой. Да вы и без меня все это понимаете, миссис Скейлз.

— Кто еще поймет вас так, как я! — прошептала Софья.

— Всего доброго, — спохватился доктор и протянул ей руку. — Я заряду утром.