Повесть о старых женщинах

— Вы когда-нибудь говорили об этом с сестрой? — вставая, спросила Софья.

— Да, — ответил он, — только без толку. Конечно, говорил. Но она убеждена, что это совершенно невозможно. Она даже о том, чтобы жить в Лондоне со своим дорогим сыном, слышать не желает. Не хочет, и все тут.

— Это мне никогда в голову не приходило, — сказала Софья. — Всего доброго.

В их рукопожатии была теплота и взаимопонимание. Доктору было приятно, с какой быстротой и темпераментом откликнулась Софья на его слова и какая уверенность и энергия звучали в ее репликах. Он обратил внимание на едва заметную ассиметрию ее красивого, утомленного лица и подумал: «Ей пришлось хлебнуть горя. Надо бы ей быть поосторожнее». Софье было приятно восхищение доктора и то, как в беседе с ней он, отбросив свои шуточки, предназначенные для больных, говорил просто, как говорит разумный человек, когда встретит женщину незаурядного ума. Порадовало Софью и то, что доктор повторял и развивал ее собственные мысли. Она оказала ему честь, проводив его до дверей и подождав, пока он не уехал.

Несколько минут Софья в задумчивости оставалась в нижней гостиной, а потом, притушив газ, поднялась к сестре, лежавшей в темноте. Софья зажгла спичку.

— Как ты долго болтала с доктором! — сказала Констанция. — Он прекрасный собеседник, верно? О чем он рассказывал на этот раз?

— Он расспрашивал меня о Париже и всем прочем, — ответила Софья.

— По-моему, он очень образованный человек.

Лежа в темноте, простодушная Констанция и не подозревала, что Софья и доктор, активные и энергичные натуры, за нее распланировали всю ее жизнь, чтобы она прожила в веселье еще двадцать лет. Она и не подозревала, что после судебного разбирательства ее признали виновной в преступных привязанностях, в том, что она засиделась на месте, и в том, что у нее нет ни капли здравого смысла. Ей и не приходило в голову, что если она удручена и болеет, то причина тому — ее собственная слепота и тупое упрямство. Сама себя Констанция считала вполне разумным существом.

III

Рано вечером сестры поужинали у Констанции в спальной. Констанции стало значительно лучше. Решив, что на нее благодетельно подействует небольшой моцион, Констанция даже встала на несколько минут и прошлась по комнате. Теперь она сидела, обложившись подушками. В старомодном, дающем мало тепла камине пылал огонь. Из трактира напротив доносились звуки фонографа, умолявшего Господа хранить ее величество королеву^{101}. Этот фонограф, удивительную новинку, заводили в трактире каждый вечер. Сперва сестры, вопреки собственному желанию, заинтересовались фонографом, но скоро он им опостылел и теперь вызывал одну ненависть. Софью все сильнее преследовала мысль об ужасающей нелепости того, что они с Констанцией живут здесь, в темном неудобном доме, среди заунывного трактирного веселья, копоти и грязи, в то время как могли бы жить в роскоши, в теплом климате, в белизне и чистоте, среди прекрасных ландшафтов. Втайне она возмущалась все больше и больше.

Вошла Эми, держа в своих грубых пальцах письмо. Когда служанка без долгих церемоний протянула его Констанции, Софья подумала: «Будь я здесь хозяйкой, письма подавались бы на подносе» (объявление о найме прислуги уже было отослано в «Сигнал»).

Взяв письмо, Констанция задрожала.

— Наконец-то! — воскликнула она.

Надев очки и прочитав письмо, Констанция обрадованно сказала:

— Слава богу! Хорошие новости! Он приедет! Поэтому-то он и не написал в субботу, как обычно.

Она протянула письмо Софье. Оно гласило:

Воскресенье, полночь. Дорогая матушка!

Пишу буквально несколько слов, чтобы сообщить, что приеду в Берсли в среду — у меня есть дело к Пилам. Я приеду в Найп поездом 5.28 и пересяду на Окружную. Я был очень занят и, поскольку все равно знал, что приеду, не написал в субботу. Надеюсь, ты не расстроилась. Целую тебя и тетю Софью.

Твой С.

— Надо черкнуть ему несколько слов, — взволнованно сказала Констанция.

— Как, сейчас?

— Да. Эми как раз успеет к вечерней почте. Иначе как он узнает, что его письмо дошло?

Она позвонила.

Софья подумала: «По сути дела, если он даже приедет, это никак не извиняет его за то, что он не написал в субботу. Откуда ей было знать, что он приедет? Нужно будет с этим молодым человеком поговорить. Не понимаю, как Констанция ничего не замечает. Письмо пришло — она и рада». Софье, как женщине уже не молодой, была неприятна готовность, с которой Констанция собралась писать ответ.

Но Констанция все замечала. И думала она так же, как Софья. В глубине души она вовсе не извиняла и не оправдывала Сирила. У нее в памяти хранились почти все случаи, когда он небрежно обходился с нею. «Он, видите ли, надеется, что я не расстроилась!» — не без горечи повторяла про себя Констанция слова из письма.