Повесть о старых женщинах

Разговор опустился до менее эмоционального уровня. Он даже коснулся Мэгги. Констанцию больше всего обеспокоила какая-то перемена в матери. Она заметила, что мать суетится по пустякам. То, как она складывала накидку, расправляла перчатки, беспокоилась, что помнется шляпка, не только раздражало, но и вызывало некоторую жалость. В этом не было ничего особенного, это едва ощущалось, но этого было достаточно, чтобы изменить внутреннее отношение Констанции к матери. «Бедняжка! — подумала Констанция. — Боюсь, она уже не та, какой была прежде». Нельзя поверить, что менее чем за полтора месяца мать могла состариться! Констанция не учитывала тех сложных процессов, которые произошли в ней самой.

Встреча миссис Бейнс с зятем прошла весьма приятно. Он ждал в нижней гостиной, пока она туда спустится. Он вел себя чрезвычайно любезно — расцеловал ее и говорил ей лестные слова, безусловно искренне желая доставить ей удовольствие. Он объяснил, что посматривал, не прикатила ли коляска, но его вызвали по делу. Он воскликнул «О, Боже!», когда узнал о тетушке Гарриет, и этот возглас прозвучал непритворно, хотя обе женщины знали, что его чувства к тетушке Гарриет никогда не возьмут верх над доводами рассудка. В глазах Констанции поведение мужа выглядело совершенно безупречным. Она и не подозревала, что он человек столь светский. И сама того не сознавая, она как бы говорила матери: «Теперь вы видите, что не ценили Сэма должным образом. Теперь вы убедились в своей ошибке».

Когда они сидели в ожидании обеда — Констанция и миссис Бейнс на софе, а Сэмюел на краю ближайшей качалки, — из-за двери, выходящей на кухонную лестницу, послышался негромкий скребущий звук, потом дверь поддалась натиску, и в комнату с деловым видом ворвалась Фэн, лапами раскидывая во все стороны коврики. Еще раньше Фэн нюхом почувствовала, что отстала от событий, происходящих в доме, что опаздывает, и поспешила сюда из кухни, чтобы провести расследование. En route[13] она вспомнила, что в то утро ее выкупали. При виде миссис Бейнс она замерла на месте. Она стояла, на слегка напряженных лапках, подняв нос, навострив уши, ее блестящие глаза мерцали, а хвост нерешительно двигался. «Я уверена, что никогда раньше не слышала такого запаха», — сказала она себе, глядя на миссис Бейнс.

А миссис Бейнс, глядя на Фэн, испытывала подобное, хотя не точно такое же чувство. Наступило пугающее молчание. У Констанции был вид преступницы, а Сэм явно утерял светскую изысканность. Миссис Бейнс поразило, как громом.

— Собака!

Внезапно Фэн быстрее завиляла хвостом, а потом, тщетно обратившись за поддержкой к хозяину и хозяйке, совершила гигантский прыжок и оказалась у миссис Бейнс на коленях. В такую цель ей попасть было нетрудно. У Констанции вырвалось возмущенное и испуганное «О, Фэн!», а Сэмюел выдал свое нервное напряжение каким-то непроизвольным движением. Но Фэн устроилась на этих обширных коленях как в раю. Это была лесть посильнее, чем лесть мистера Пови.

— Значит, тебя зовут Фэн! — тихо сказала миссис Бейнс, поглаживая животное. — Да ты очень мила!

— Не правда ли, миленькая? — произнесла Констанция с непостижимой стремительностью.

Опасность миновала. Таким образом, без лишних объяснений, Фэн получила признание.

Появилась Мэгги с йоркширским пудингом.

— Ну, Мэгги, — сказала миссис Бейнс, — итак, на этот раз вы выходите замуж? Когда же?

— В воскресенье, мэм.

— А отсюда уходите в субботу?

— Да, мэм.

— Ладно, мне нужно поговорить с вами до моего отъезда.

Во время обеда о вывеске не было сказано ни слова! Несколько раз разговор самым тревожным образом приближался к этой теме, но неизменно отдалялся от нее, как отдаляется один поезд от другого, когда они оба одновременно отправляются с одной и той же станции. Волнения Констанции по поводу вывески оказались сильнее беспокойства о вкусе еды. К концу обеда она пришла к выводу, что мать затаила неодобрительное отношение к вывеске. В течение трапезы Фэн оказывала на настроение общества благотворное влияние.

После обеда Констанция сидела как на иголках, боясь, что Сэм закурит сигару. Она не попросила его воздержаться от курения, ибо, хотя и была уверена в его расположении к ней, понимала, что мужьям свойствен дух противоречия, который нередко бывает сильнее возвышенных чувств. Во всяком случае, Сэмюел не закурил. Он вышел, чтобы проверить, как заперли лавку, а миссис Бейнс в это время поговорила с Мэгги и преподнесла ей к свадьбе 5 фунтов.

Незадолго до чая миссис Бейнс объявила, что хочет немного погулять и просит ее не сопровождать.

— Куда это она отправилась? — с высокомерной улыбкой спросил Сэмюел, стоя с Констанцией у окна и наблюдая, как миссис Бейнс поворачивает по Кинг-стрит в сторону церкви.

— Думаю, она пошла к папе на могилу.

— А! — извиняющимся тоном тихо промолвил Сэмюел.