Повесть о старых женщинах

Констанция сдернула Сирила со стула и со всех ног бросилась с ним в его комнату (некогда принадлежавшую Сэмюелу), где шлепнула его по руке и сказала, что он очень, очень скверный мальчик и что она не представляет себе, как будет с ним говорить отец. Она вытащила из его отвратительного перепачканного рта остатки торта, вернее, то, что смогла достать, а потом ушла, оставив его на кровати. Когда побагровевшая, пытающаяся улыбаться Констанция вернулась в гостиную, мисс Дженни все еще была в слезах. Ее никак не могли успокоить. К счастью, ее матушка (собиравшаяся вскоре подарить Дженни, как она надеялась, братишку) отсутствовала. Мисс Инсал пообещала проводить Дженни домой, и было принято решение, что ей следует уйти. Мистер Кричлоу, весьма разгневанный, заявил, что он тоже уходит. Все трое удалились, сопровождаемые бесконечными изъявлениями любви и сожаления по поводу случившегося со стороны Констанции. Все делали вид, что ничего особенного не произошло, и громко изрекали, что на детских праздниках всегда бывают подобные приключения. А родственники маленьких гостей утверждали, что Сирил — прелестное дитя и миссис Пови не должна…

Но попытки притвориться, что приличия не нарушены, потерпели фиаско.

Изумленная девочка почти восьми лет, Мафусаил^{42} среди гостей, направилась через комнату к Констанции и громогласно произнесла доверительным и придурковатым тоном:

— Ведь правда, Сирил вел себя грубо, миссис Пови?

Бестактность детей принимает иногда трагические формы.

Несколько позже на Кинг-стрит по винтовой лестнице и через нижнюю гостиную вытек тонкий ручеек пышных маленьких фигурок. А Констанция выслушала множество комплиментов и просьб простить милого Сирила.

— Кажется, ты сказала, что мальчик у себя в комнате, — обратился Сэмюел к Констанции, вернувшись в нижнюю гостиную после проводов гостей. Они избегали смотреть друг на друга.

— Да, а что?

— Его там нет.

— Вот плутишка! («Плутишка» — шутливая попытка не относиться серьезно к провинности плута!) Он, наверное, ищет Эми. — Она спустилась по лестнице, ведущей в кухню, и крикнула: — Эми, мастер Сирил внизу?

— Мастер Сирил? Нет, мэм. Но он был в нижней гостиной, когда ушли сперва первые, а потом вторые гости. Я велела ему пойти наверх и хорошо вести себя.

Сначала у Констанции и Сэмюела лишь мелькнуло подозрение, что Сирил мог исчезнуть, что его может не быть дома, но, мелькнув, подозрение превратилось в уверенность. Эми, подвергнутая перекрестному допросу, внезапно разразилась слезами и призналась, что боковая дверь, возможно, осталась открытой, когда, отправив «вторых гостей», она преступным образом бросила Сирила одного в нижней гостиной, отлучившись на минутку в кухню. Сумерки сгущались. Перед глазами Эми возникло видение: беззащитный невинный младенец бредет ночью по пустынным улицам большого города. Подобное же видение, украшенное такими деталями, как каналы, колеса трамваев и дверцы люков, возникло и пред глазами Констанции. Сэмюел сказал, что так или иначе он не мог уйти далеко, что кто-нибудь непременно заметил бы его, узнал и вернул домой. «Да, конечно, — подумала рассудительная Констанция, — но вдруг…»

Втроем они вновь обыскали весь дом. Потом, в гостиной (которая находилась в состоянии полной разрухи), Эми воскликнула:

— Послушайте, хозяин! Вон, через Площадь, идет городской глашатай. Может, попросите его, чтоб он объявил по городу?

— Беги останови его, — приказала Констанция.

Эми помчалась со всех ног.

Сэмюел и пожилой глашатай вели переговоры у боковой двери, женщины стояли в стороне.

— Объявлять без моего колокола не могу, — протяжно говорил глашатай, поглаживая свой поношенный мундир. — А колокол-то дома. Нужно сходить взять его. Вы вот напишите на бумажке, чего сказать, а я сбегаю за колоколом. Люди-то не станут меня слушать без колокола.

Таким образом, по всему городу было объявлено о пропаже Сирила.

— Эми, — сказала Констанция, когда они остались вдвоем, — нечего стоять тут и реветь. Займись делом и прибери-ка гостиную, да поскорее! Малыша, без сомнения, скоро найдут. Хозяин тоже пошел на поиски.

Смело сказано! Констанция помогала убирать в гостиной и кухне. Такова женская доля в периоды кризисов. Что бы ни случилось, а посуду надо мыть.

Вскоре из подземного хода, который тянулся через два подвала и выходил во двор и на Брогем-стрит, в кухню вошел Сэмюел Пови. В руках он нес отвратительный, измазанный черной грязью предмет. Этим предметом был некогда белоснежный Сирил.

Констанция пронзительно вскрикнула. Она могла дать волю своим чувствам, потому что Эми ушла наверх.

— Не подходи! — воскликнул мистер Пови. — К нему противно дотронуться.

И мистер Пови собрался было пройти мимо матери.

— Где ты нашел его?

— Я нашел его в дальнем погребе, — ответил мистер Пови, все-таки вынужденный остановиться. — Вчера он был там со мной, и мне пришло в голову, что именно туда он мог убежать.

— Как! В полной темноте?

— Представь себе, он зажег свечу! Я оставил сверху свечу и коробку спичек, потому что не успел расставить все по полкам.