Повесть о суровом друге

Казачьих разъездов на улице уже не было, но у лавки Мурата прохаживался Загребай. На другом углу еще трое городовых, там еще и еще. Зачем их нагнали сюда столько? Неужели стерегут людей в землянках?

— Вась, почему сегодня нельзя из дому выходить? — шепотом спросил я.

Васька ответил раздраженно:

— Царь приказал.

— Да что ты все — царь да царь… Зачем это ему нужно?

— А я почем знаю? Царь что захочет, то и сделает. Может, например, тебе бочку золота дать, а может на котлеты изрубить. Скажет: «Нажарьте мне котлет из Леньки», — и прощайся с жизнью, капут, жил — и нету.

«Беда, — думал я, — отец еще когда обещался, что царя убьют, а он живет себе да живет…»

— Вась, я только тебе тайну открою, больше никому…

— Какую тайну?

— Отец говорил: царя убьют…

Васька испуганно обернулся:

— Тише, городовой услышит. Я тоже кое-что знаю.

— Что, Вася?

— Сказку про царя Далдона. Хочешь, расскажу?

— Хочу.

— Идем в степь. А то здесь услышит кто-нибудь.

— Айда!

2

Васька обнял меня за шею, и мы пошли. На углу нас догнали ребята Абдулка Цыган и гречонок Уча. Потом мы увидели рыжего Илюху. Он бежал по улице, придерживая рукой спадающие штаны; при этом он дул в самодельный свисток, изображая городового.

— Дай посвистеть, — попросил я, когда Илюха подбежал.

— Вот еще, слюней напустишь… Вы куда, хлопцы?

— На кудыкин двор.

— Нет, правда, куда?

— Гулять.

— Меня возьмите.

— Идем.

Обгоняя один другого, мы помчались туда, где обрывался отвесный каменный карьер.

— В атаку, за мной! — скомандовал Васька и стал наносить палкой удары по высоким колючкам. Летели в стороны отсеченные лиловые цветы, испуганно разлетались шмели, шарахались в стороны бабочки.

— Ур-ра! — вопили мы, следуя за Васькой.

Уча, запыхавшись, упал на живот, приложил ухо к земле и сделал вид, будто слушает, что делается под землей.

— Ребята, слышу, — закричал он, — слышу, как шахтеры уголь рубают!

Мы знали: Уча шутит. И все-таки мы тоже легли и стали слушать.

Васька постучал кулаком по земле и крикнул:

— Дядя шахтер, мы тебя слышим, вылезай!

— Угольку дай! — вопил Уча, зарывшись лицом в траву и приложив ко рту ладони, чтобы шахтеры под землей лучше слышали его.

Над обрывом каменного карьера мы заползли под кусты колючего терновника и спрятались в тени. Цветущие ветви низко нависли над нашими головами. Полосатые осы, хлопотливые пчелы, жуки, букашки гудели, мелькали, кружились в синем воздухе. С речки доносились женский говор, шлепанье вальков по мокрому белью, гогот гусей.

Васька сидел, обхватив кольцом рук поджатые босые ноги, и, думая о чем-то, смотрел в степную даль, а мы, сомкнувшись кругом, голова к голове, ждали.

Вот он сорвал одуванчик и лег на спину.

— Что же ты, Вась?

— Чего?

— Сказку расскажи.

Васька рассмеялся.

— Царь Овес все сказки унес.

— Правда, Вась, расскажи! — просили ребята.

Васька отбросил одуванчик и сказал:

— Ну ладно, только глядите, сказка страшная. Не будете бояться?

— Нет.

— Илюха, не будешь бояться?

— Я еще пострашней знаю…

— Ну, слушайте и знайте: сказка с начала начинается, концом кончается, а в середине не перебивается. Понятно?

— Понятно.

— Значит, так. В некотором царстве, не знаю, в каком государстве, за горами, за моряки жили-были два брата: один богатый, другой бедный. У богача в доме пир горой, гармошка играет, а у бедного в хате куска хлеба нема, одни мыши бегают. И жил в этом царстве-государстве царь по прозвищу Далдон. Был он дурак дураком, да все-таки царь…

Илюха испуганно посмотрел на Ваську, а тот продолжал:

— Вот раз встречает братьев царь Далдон и спрашивает: «А ну говорите, кто из вас добрей?» Богатый брат выскочил наперед и отвечает: «Царь-государь батюшка, добрее меня человека на свете нет». — «А ты?» спрашивает царь у бедного. «Не знаю», — отвечает тот. «Не знаешь? Тогда я сам узнаю, кто из вас добрее».

Взял царь богатого брата за руку и спрашивает: «Видишь в поле три дуба?» — «Вижу». — «Что бы ты из тех дубов сделал?» Богач и говорит: «Я бы те дубы спилил, досок наделал и тебе, царь-батюшка, богатые хоромы построил». — «Молодец! — похвалил царь. — Ну а ты, что сделал бы из тех дубов?» — спрашивает у бедного. Подумал Бедняк и отвечает: «Я бы третий дуб срубил, положил на те два да тебя, царское величество, повесил бы».

Рыжий Илюха заерзал на месте, будто под него насыпали горячих углей.

— Ты чего?

— Не бывает таких сказок…

— Не любо — не слушай, а врать не мешай, — проговорил Васька и продолжал: — Ну так вот… Услыхал царь Далдон слова Бедняка и говорит: «Пойдемте до моря…» Пришли они, остановились и смотрят, как рыба играет. Царь Далдон подкрался сзади да ка-ак толкнет Бедняка в воду. «Пропадай же, — говорит, — лучше ты, чем я…»

Абдулка Цыган даже привстал, а Уча с досады стукнул своим расщепленным костылем по траве:

— Чудак, зачем же он так близко к морю подошел?

— …Упал Бедняк в воду, а тут, откуда ни возьмись, — Чудо-юдо рыба кит. Подплыла — хап его! — и проглотила.

Илюха опять недоверчиво хмыкнул:

— Ну да, проглотила. Он же в сапогах был.

Васька покосился на рыжего и неожиданно спросил:

— Илюха, сто да сто — сколько будет?

— Двести.

— Ну и сиди, дурак, на месте.

Илюха обиделся и засопел: