Повесть о суровом друге

Мы знали: пощады в этом бою никому не будет.

Наша вражда с кадетами тянулась с давних времен, хотя причиной предстоящего боя была ссора в церкви.

Произошло это в прошлое воскресенье.

В церкви, как всегда, было торжественно и празднично. Тысячи огоньков от лампадок и свечей отражались в люстрах, в серебряных крестах, в позолоте икон, все вокруг сверкало, как в солнечный день. В церкви плавал аромат ладана. На клиросе церковный хор пел: «Победы Временному правительству на сопротивные даруя...»

Гнусавил поп, заглядывавший в огромную медную книгу, а мы с нетерпением переминались с ноги на ногу, ожидая причастия сладким вином, из-за которого мы и пришли в церковь.

От скуки я то затыкал, то открывал уши, отчего получалось сплошное «ува-ува...».

Когда мне это надоело, я занялся другим: зажмуришь левый глаз - видно алтарь и попа, правый - виден хор. Потом я начал разглядывать людей.

Спереди стоял отставной генерал помещик Шатохин с женой, толстой и румяной старухой. В церкви было тесно, но позади генеральши на целую сажень никто не стоял, потому что на каменном полу лежал длинный хвост ее платья. Молящиеся боялись наступить на него. Рядом с генералом выпятил грудь плюгавый юнкер, державший на полусогнутой руке военную фуражку с кокардой. За его спиной молился жирный колбасник Цыбуля.

У входной двери понуро стояли рабочие в чистых рубашках, с новыми картузами в руках, бедные женщины, солдаты-калеки.

Генерал Шатохин в торжественной тишине оглушительно сморкался в большой белый платок. Рядом с его ногами, обутыми в зеркальные штиблеты, чернели наши грязные, покрытые цыпками, босые ноги. Невдалеке, возле высокого, закапанного воском медного подсвечника молились наши исконные враги - кадеты. Они с презрением поглядывали в нашу сторону и незаметно подвигались к алтарю, не желая уступать нам очередь во время причастия.

Васька следил за ними исподлобья и подталкивал нас вперед.

Вдруг от кадетов отделился маленький шкетик в кадетской форме и на цыпочках прошел мимо, больно наступив мне на ногу.

- Уходи отсюда! - угрожающе шепнул он и стал позади.

Другой, с широким носом, толкнул меня в бок, а третий, огромный верзила, подошел и стал впереди, заслонив собой алтарь и попа.

В это время хор грянул: «Тело Христово приимите, источника бессмертного вкусите». Поп вынес из алтаря золоченую чашу и блестящую ложечку.

Мы ринулись вперед. Васька схватил за полу длинного кадета и, оттянув его назад, шагнул к попу.

Кадет разозлился и, когда Васька наклонился для благословения, чем-то уколол Ваську сзади.

Васька вздрогнул и поддал головой чашу, которую поп держал в руке. Вино плеснулось и облило золоченую ризу.

- Кровь Христову разлили!

Молящиеся заволновались.

- Богохульники!..

- Тикай! - крикнул мне Васька и бросился к выходу.

Я побежал за ним, ныряя в щели между молящимися.

Позже мы узнали, что кадетов, виновных в пролитии «крови Христовой», высекли розгами.

С того дня нам была объявлена война. Если кто-нибудь из наших попадался в центре города, кадеты ловили его и, прежде чем предать пленного лютой казни, спрашивали: «Кадет или нет?» Скажешь «нет» - побьют, скажешь «кадет» - тоже отлупят. «Не ври, у нас нищих нет». Враги, насмехаясь, заставляли нас есть землю, грызть камни, спускали на нас цепных собак.

Мы тоже не оставались в долгу и, если на окраине попадался кадюк, давали волю кулакам. Но кадетам незачем было ходить на окраину, а мы каждый день бегали в город, потому что там были киноиллюзион и цирковой балаган, поэтому нам попадало чаще. Кадеты просто-напросто не давали нам жить. Если к этому прибавить, что они стояли за войну, а потом и царя откуда-то выкопали, мы не могли стерпеть такое. Тогда и решил Васька свергнуть кадетов, отнять у них власть.

4

И вот пробил час расплаты.

Кадеты кинулись в наступление первыми. Их было человек сто. Враги шли с горы стройными рядами, уверенные в себе. Чувствовалось, что они на кого-то надеялись и этот «кто-то» был временно припрятан.

Впереди с топориком в руках шагал колбасник Сенька. Справа от него коренастый гимназист с царским флагом.

У каждого кадета сбоку висела сумка с камнями. Враги надвигались сплошной стеной, и от этого становилось не по себе. Васька воинственно взмахнул железным крюком.

- Флаг вперед! - скомандовал он. - Не бойсь!

Кадеты приблизились настолько, что можно было разглядеть выражение лиц. Обе армии остановились. Началось, как всегда, с обидных песенок-припевок. Кадеты начали первыми. Сенька запел хриплым голосом:

Пароход идет

Мимо пристани,

Будем рыбу кормить...

Сенька подал команду, и кадеты дружно выкрикнули:

Коммунистами!

Васька отдал приказ Алеше Пупку:

- А ну, отвечай буржуям!

Алеша вышел вперед и запел:

Николай любил малину,

А Керенский виноград.

Николай пропил Россию,

А Керенский Петроград.

Частушка задела кадетов, и они перешли на оскорбления. Начал колбасник:

- Эй, голоштанники! Заплатки с лоскутами разговаривают!

- Продай колбасы вонючей! - отвечал ему гречонок Уча.

- А ты грек - соленые пятки!

Сенька взмахнул топориком:

- Запасайтесь гробами, сапожники! - и скомандовал: - По большевикам, ро-о-та, или!