Повесть о сыне

Пришли Ваня Туркенич, Нина и Оля Иванцовы, задумчивая Уля Громова, непоседа Серёжа Тюленин, весельчак и остряк Толя Попов, легко смущающийся Ваня Земнухов.

Был десятый час, но ребята знали тайные дорожки к нашему дому — полиция там не ходила. Я была занята своими делами, но ни на минуту не забывала об охране собрания и время от времени выглядывала в окно и прислушивалась к шуму со двора. Бабушка на этот раз не дежурила. Её не было дома.

Вдруг громко постучали в дверь. Я кинулась к окну и замерла. Полиция! Я быстро предупредила ребят, заперла их в комнате, ключ спрятала и открыла дверь в сени. Вошли полицейские. Один грубо спросил:

— Что делаешь?

— Топлю печь, — ответила я.

— Мы поставим к тебе на ночь румын. Слышишь?

— Хорошо. Пожалуйста.

Один из полицейских подошёл к дверям моей комнаты, приказал мне:

— Открой!

Я обомлела, голос у меня отнялся. Я подумала: пропало всё! Усилием воли взяла себя в руки и ответила:

— Там живёт одна женщина, она вышла куда-то, а ключ унесла с собой. Пусть румыны, — продолжала я, понемногу успокаиваясь, — занимают вот эту комнату, а я у соседки переночую.

Полицейский что-то пробурчал, и они ушли. Румыны стали размещаться на отдых. Я пробралась к ребятам и попросила их как можно быстрее закончить заседание и разойтись. Олег ответил:

— Нам ещё минут двадцать необходимо. Важные вопросы.

Я снова закрыла их на ключ.

Прошло полчаса, но ребята и не думали уходить.

Более того: зная, что полицейские ушли, а с румынами можно было не очень церемониться, ребята так увлеклись своими важными вопросами, что начали разговаривать во весь голос.

Вдруг полицейские пришли снова. Я прислонилась спиной к дверям, за которыми сидели ребята, и почти закричала:

— Пан полицейский! А где бы это соломы достать для солдат?

Кричу, а у самой потемнело в глазах, голова пошла кругом, сердце вот-вот разорвётся.

К счастью, догадливые ребята услышали мой голос, поняли, в чём дело, и сразу же притихли. Вскоре все важные вопросы были благополучно решены, и штаб разошёлся. Румыны храпели на разные голоса. Олег прижался к моему уху губами:

— Спасибо, золотая моя!

Приказ — закон

В конце сентября к нам на квартиру поместили немца, полковника фон Вельзен.

У него был радиоприёмник, и он каждый день слушал передачи из Берлина. Всякий раз, выходя из дому, фон Вельзен обязательно поводит пальцем по шее, показывая этим, что будет Олегу, если он только попробует включить Москву.

— Москва — капут! — таращил глаза фон Вельзен, ещё раз показывая себе на шею и вверх на потолок.

— Гут, гут, — послушно отвечал Олег.

Но только фон Вельзен выходил со двора, Олег тут же включал аппарат, слушал Москву и записывал сводки Информбюро. Наш радиоприёмник тем временем «отдыхал»: Олег выкопал для него яму под полом в летней кухне.

Партия направляла смелые шаги «Молодой гвардии».

Была налажена связь с подпольными организациями других районов, а среди них — с представителем партизанского отряда области «товарищем Антоном», с которым молодогвардейцы ещё в декабре 1942 года наладили связь через Любу Шевцову.

«Товарищ Антон» даже собирался проведать краснодонцев, но своего обещания ему не удалось выполнить.

Как-то Люба Шевцова привезла от «товарища Антона» письмо, которое подняло на ноги всю организацию.

Чтобы общими усилиями ещё крепче бить врага, «товарищ Антон» предлагал молодогвардейцам влиться в партизанский отряд. Для этого следовало поделить ребят на две группы.

Первой группе пробраться к месту встречи 17 декабря, остальным — несколько позже.

Действовать в Краснодоне становилось всё труднее и опаснее. Гестапо и разветвлённая сеть его агентуры начинали сковывать действия молодогвардейцев. Подпольная организация разрослась, она не могла держаться в узких рамках подполья и требовала активной и открытой борьбы с оружием в руках.

Вот почему предложение «товарища Антона» для молодогвардейцев было очень кстати. Молодёжь рвалась в бой.

В первую группу вошли: Олег, Ваня Туркенич, Люба Шевцова, Сергей Тюленин и ещё двадцать человек; Земнухов и Громова должны были вести остальных ребят.

Но прежде чем тронуться в опасный путь, штаб на радостях решил обеспечить углём и дровами семьи всех молодогвардейцев. По полтонне угля и понемногу дров из старых шахт, как рассудили ребята, должно было вполне хватить не меньше чем на месяц, а там — придёт Красная Армия. По радио из Москвы они знали, что немецкий фронт трещит по всем направлениям.

Но получить уголь при немцах было не так-то легко. При отходе наши взорвали все крупные действующие шахты. Не успевшие эвакуироваться шахтёры всячески саботировали добычу; немцы так и не дотянулись до донбасского угля.

Олег куда-то бегал, хлопотал, хитрил и выдумывал, пока не добился наряда на уголь.

Как живого, вижу я сейчас перед собой своего Олега. На щеках — румянец, глаза, как звёзды, горят. Он везёт тачку с углём и распевает на всю улицу:

Кто весел, тот смеётся,
Кто хочет, тот добьётся,
Кто ищет, тот всегда найдёт…