Повесть о Верещагине

— Рад с вами, Василий Васильевич, познакомиться. И не нужно в разговоре со мной утруждать себя здешним языком. Я учился в Петербургском университете. Русский язык для меня то же, что родной — латышский. Я переводил для печати пушкинского «Бориса Годунова»… И хотя я не искусствовед — юрист по образованию, однако это не мешает мне понимать ваше творчество. О вас много пишут, много говорят… Как знать, быть может и я сумею рассказать о вашей выставке хотя бы своим землякам — латышам…

— Дорогой мой, пожалуйста! Подробные комментарии к этим картинам — в каталоге и специальном издании…

— Я уже имею. Читал…

— Прошу прощения: ваше имя, фамилия?

— Меня зовут Ян Плиекшан. Это по паспорту. Мой литературный псевдоним — Райнис…

— Запомню. Запомню… И рад буду прочесть. На латышском? Что ж, найду переводчика. Надолго здесь, в Берлине?

— Не знаю, как дела и обстоятельства. В России нашему брату трудно дышать.

— Понятно, понятно…

Видел ли в тот год Верещагин отзывы Райниса о своих картинах под заглавием «Письма из Берлина», подписанные только буквой «Р», остается неизвестным. Да едва ли и сам автор этих писем, Райнис, мог в скором времени прочитать в приложениях к одному из латышских журналов свои впечатления о верещагинской выставке. Райнис был арестован царской охранкой, год просидел в тюрьме, а затем был выслан под надзор полиции. Но уместно вспомнить, что писал латышский поэт-революционер о творчестве Верещагина: