Повесть о военных годах

Бои здесь были совсем не похожи на наше быстрое продвижение от Днестра до Прута. Там мы двигались колонной, в случае надобности молниеносно развертывая батальоны и в коротком бою очищая себе дальнейший путь. Здесь мы почти все время шли в боевых порядках, вынужденные атаковать каждый хутор, каждую рощицу. Объяснялось это просто: в Молдавии мы окружали большую группировку врага, и противник там направлял основные усилия на то, чтобы прорваться и уйти. Здесь, в Венгрии, немецкое командование имело возможность выставить против нас свежие силы и технику, использовать каждую высотку, каждую рощицу, чтобы задержать и уничтожить прорвавшуюся к ним в тыл крупную группу советских войск.

Бесспорно, нам было во много раз труднее сейчас, чем в прошлой операции, но каждый из нас помнил напутственные слова комбрига: «Действия нашей группы значительно облегчают продвижение частей фронта, заставляя противника делить свои резервы между фронтом и нами. Наша задача — и дальше корректировать распределение этих резервов самым губительным для врага способом: попросту уничтожить фашистские части».

На последнем совещании перед выходом комбриг повторил те же слова, что мы уже слышали, когда переходили Прут, и когда входили в Румынию, и перед переходом болгарской границы; теперь и в Венгрию мы идем с тем же: «Мы не завоевываем, а освобождаем…» Стоило пройти через тяжелые испытания войны, чтобы здесь, на чужой земле, встречать простых людей разных национальностей — румын, болгар, венгров — и знать, что мы несем им свободу!

Ломая на своем пути поспешно расставленные заграждения, отбрасывая в сторону и немцев и салашистов, занимая один за другим города, части нашего корпуса шли по только им ведомому маршруту, громя тылы гитлеровской армии, разбивая и уничтожая ее полки. Мы устремились в глубь Венгрии.

Действия крупного соединения после ввода его в прорыв вражеской обороны значительно отличаются от самых ожесточенных наступательных боев на линии фронта. От обычного для войск тыла нас отделяли десятки километров пространства, занятого противником. Как партизанам в тылу врага, нам надо было быть каждую минуту настороже. Да и действия наши были, как шутя говорили танкисты, полупартизанские. Впрочем, в какой-то мере у партизан более выгодные условия, чем у нас. У них все же есть какая-то своя база, определенный, хорошо знакомый район действий — своеобразная линия фронта. У нас ни фронта, ни тыла, только маршрут, проложенный по карте через крупные и мелкие населенные пункты, по чужим, незнакомым дорогам в глубь Венгрии. На каждом шагу подстерегают всевозможные неожиданности, и при этом у нас строго ограниченное количество боеприпасов, продовольствия, горючего.

От командиров всех степеней в таких сложных условиях требовалось все их умение, находчивость и смелость, порой граничащая с безрассудством. И, уж конечно, постоянная собранность.

Не всегда бывало ясно, с какой стороны следует ожидать противника. Какие-то свои части он выдвигал непосредственно против нас, на какие-то его резервы, подтягиваемые к линии фронта, мы наталкивались неожиданно и для себя и для немцев. Не обходилось и без курьезов.

В первую ночь нашего движения в тылу врага батальон Котловца в коротком бою разгромил колонну артиллерийского полка противника. Не ожидавшие встречи в своем тылу с советскими танками немецкие артиллеристы не успели оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления и рассыпались кто куда. Котловец не стал их преследовать, и батальон, вытянувшись по шоссе в длинную колонну, продолжал свой путь.

Танки и автомашины шли, как всегда, в полной темноте, с потушенными фарами. Добросовестно выдерживая положенную на марше дистанцию, танкисты не подозревали, что среди танков батальона идет и немецкий бронетранспортер с пушкой.

Трудно сказать, почему немцы оказались в колонне батальона. Может быть, заблудились в темноте и вначале приняли ее за свою, а когда разобрались — было уже поздно. Или нарочно пристроились в надежде вовремя улизнуть? Кто их знает! Так или иначе, бронетранспортер с орудием добрых полночи шел среди наших танков. Уйти было некуда: от шоссе не ответвлялось в сторону ни одной сколько-нибудь удобной дороги.

Наконец батальон подошел к перекрестку, одна из дорог которого вела к недалекой роще. До утра оставалось не более двух часов, и, понимая, что встречать рассвет в таком сложном положении очень рискованно, немцы решились бежать. Достигнув перекрестка, бронетранспортер резко свернул вправо.

— Стой! Стой! — закричали автоматчики десанта одновременно с передних и задних танков. — Стой! Куда?! Заснули, что ли?

Но странная машина молчаливо уходила в сторону. Блеснул яркий луч танковой фары — это Котловец решил взглянуть на тех, кто без его приказа отделился от общей колонны.

Луч выхватил из ночи кузов автомашины в темных и светлых пятнах камуфляжа. Над незнакомым номером — буквы, похожие на перевернутое вверх ногами печатное «М».

— Немцы! — ахнули танкисты.