Повесть о Жене Рудневой

— Совсем недавно мы съехались сюда, в Энгельс, с разных сторон нашей родной страны. Мы были просто штатские девушки. Многие из нас ни разу в жизни не летали на самолете, мы жили на земле и только восхищались нашими героями-летчиками, которые были для нас идеалом храбрости и мужества. Даже ходить в ногу мы не умели. И вот теперь мы — полк. Нам доверены машины и смертоносное оружие. Все, чему мы научились здесь, наше умение бросать бомбы мы клянемся использовать в борьбе за свободу нашей страны. Каждую бомбу в цель! Для этого мы здесь учились, и теперь наш долг помочь тем, кто вот уже почти год сдерживает натиск озверевших фашистов; тем, кто отстоял нашу дорогую Москву. Мы должны встать на место убитых…

Я слушаю ее несильный голос и снова чувствую: как симпатична мне эта добрая и нежная девушка, чувствую, что говорит она очень искренне, ни одного фальшивого слова, и то, что говорит она, — это и мои мысли.

Женя замолчала, взглянула на Бершанскую и неожиданно мягко улыбнулась.

Звучит команда: «По самолетам!»

До чего же весело бежать по траве к своей машине.

НЕОБЫЧНОЕ ПОПОЛНЕНИЕ

Полк летел на Южный фронт. Звено за звеном проходило в небе, по зеленой земле скользили тени, ПО-2 равномерно и долго гудели в воздухе. Женщины, работавшие на полях, прикрыв ладонью глаза от света, смотрели на маленькие самолетики, не ведая, что летят бомбардировщики. Степь было видно далеко и вправо и влево, солнце еще не успело сжечь ее, не успело утвердить бурое единообразие, и всякий цветок пока еще был самим собой: красным, голубым или желтым.

— У нас в Лосинке, — заговорила Женя, — в мае я каждое воскресенье собирала большой букет, а мама всякий раз восхищалась, все не могла понять, где я нахожу столько разных цветов. Она в лес ходит редко, почти совсем не ходит и думает, что там только трава да деревья. Я больше всего люблю незабудки, особенно когда их много. Они в сырых местах растут, где-нибудь около болотца или просто в низине. Соберешь только одних незабудок, и так замечательно получается.

— Эй, штурман, возвращайся с земли на небо, взгляни, как там идут ведомые, — сказала в переговорное устройство Женя Крутова, которая командовала звеном.

— Все в порядке, здорово идут, — от удовольствия, которое доставлял ей полет, Женя засмеялась, в стеклах ее больших очков сверкнуло солнце. — Ты ощущаешь, что мы летим на фронт? Внизу так хорошо, так мирно, даже не верится, что война совсем близко. Правда?

— Отсюда до фронта 200—250 километров.

Через полтора часа один за другим легкие бипланы пошли на посадку. Сели на луг возле небольшого хутора. Летчики и штурманы попрыгали с плоскостей на землю и побежали к командирской машине, на которой летели Раскова и Бершанская. Обе летчицы стояли рядом и улыбались. По этим улыбкам девушки сразу поняли, что первый перелет прошел организованно.

— Ну, как себя чувствуете на пути к боевой славе? — спросила окруживших ее девушек Раскова.

— Здорово, товарищ майор!

— На большой!

— Летели, как на параде, правда?

— Подождите хвастать — это еще не самое трудное из того, что нам предстоит, — заметила Бершанская.

— Сегодня здесь переночуем, а завтра утром дальше, — объявила Раскова. — Передохните, скоро будем обедать.

— Да мы не устали, — хором возразили девушки.

Полет — вещь прекрасная, но после того, как просидишь почти неподвижно полтора часа в тесной штурманской кабине, так хорошо размять ноги, пройти по твердой земле, да еще среди цветов. А еще лучше лечь в эти цветы и тихо полежать, глядя в небо.

Полежать в траве и подумать Жене не удалось — из хутора набежали мальчишки и девчонки, принесли букеты сирени, окружили самолеты. Самые смелые полезли на плоскости, стали разглядывать и расспрашивать «тетенек-летчиц».

К Жене подбежала худенькая большеглазая девочка, присела рядом на корточки и молча протянула цветы.

«Вот умница. Только ведь я этого вовсе не заслужила», — улыбнулась Женя.

Она взяла букет, встала на колени, чтобы с девочкой быть одного роста, и растроганно поцеловала ее в щеку.

— Спасибо. Как тебя звать?

— Лена, — без смущения ответила девочка. — Вы на фронт летите? Там страшно.

— Ну, все-таки не очень.

— Очень, — убежденно сказала девочка. — Там папу убили.

Женя обняла девочку и крепко прижала к себе.

«Ох, и набросаю я на их проклятые головы! За все, за все и за эту девочку»…

На следующий день перед стартом были поставлены задачи летчицам, штурманы получили от Софьи Бурзаевой, штурмана полка, данные о силе и направлении ветра, заданы высота полета и курс. На картах от пункта к пункту проведена красная линия. Она проходит через Сталинград и упирается в конечную точку маршрута — поселок «Труд горняка». Раскова взмахнула рукой: «По самолетам!»; и снова ПО-2 уходят в небо.

До Сталинграда долетели вполне благополучно, приземлились, заполнили горючим бензобаки, пообедали. Здесь уже нет сомнений, что фронт близко — на аэродроме то и дело садятся боевые машины, люди торопятся, вокруг вырыты траншеи, противотанковые рвы, установлены «ежи».