Повесть об Анне

Она вздохнула, печально подпухшими глазами взглянула на свою книгу, мысленно снова постаралась ее открыть. Если все, что у тебя есть с собой – это книга, но тебе не хочется читать, значит, ты в той еще западне. Где-то, в одной из палат послышался хриплый мужской кашель. Маргарита узнала этот хрип. Леонид. Он, по всей видимости, переваливался с боку на бок.

Тишина. Лишь отдаленный писк старой ртутной лампы, на которой из-за сквозняка вздрагивают на паутинках высохшие насекомые. Звук этот словно заигрывает с навязчивым писком в ушах Маргариты. Дежурная опустила голову щекой на стол, затем подложила под голову руку. Перед ее глазами виднелся корешок книги. Она прикрыла тяжелые веки, фиолетовые капиллярчики наполнились кровью уставшей женщины. Веки, казалось, рухнули. Очень уж сильно хотелось спать. В глазах ощущалось жжение. Даже час сна, понимала она, спас бы ее от несносной усталости. Веки напряженно постарались подняться, но расплывающийся корешок книги растворялся в ее засыпающем сознании. Вся тяжелая тишина вместе с ее мыслями, медленно закружились вокруг нее и ее стола, голова становится легче и сами тучи, казалось, шепчут ей: «Довольно… Спи с нами, после нашего дождя нечего бодрствовать». Она сладко засыпает. Дыхание дежурной медсестры становится ровнее, дневное напряжение без следа мигом ушло с ее лица, кожа посветлела, разгладилась. На ее мягкой руке глубоко заснул ее разум.

Сквозь сон она вновь услышала покашливание Леонида, эхо от стука капель дождя и далекий шелест молодых листьев. В своих собственных начинающихся сновидениях Маргарита становилась все более невесомой, не привязанной к этому столу, ночнику, коридору… Хотя, казалось, что вместе со всем этим она и уснула. Стены клиники становились все дальше от нее, кашель Леонида становился все тише, мысли ее теряли свою целостность и значимость. Очередное покашливание. Ну и черт с ним, этот умалишенный старик всегда во сне кашляет… Но кашель был недалеко. Сквозь сон и слабость Маргарита услышала этот звук около своего стола. Чепуха, такого быть не может, все пациенты закрыты в своих палатах снаружи! Она лично проверяла, так что все это ей кажется, не более. Но кашель, казалось, нарастал, и дежурная, возвращалась из своих снов, все четче осознавала, что это кашель не Леонида. Голос казался тонким, превращаясь едва не в детский.

Она резко открыла глаза. На ее книгу, прямо перед ее лицом, положила голову Анна. Пациентка широко улыбалась и смотрела пронзительно Маргарите в глаза.

Едва оправившись от минутного, но глубокого сна, не успев даже сделать вдох, с широко раскрытым ртом, дежурная отпрыгнула от стола и непроизвольно вскрикнула. Глаза Анны, казавшиеся то наивно-детскими, то подозрительными и даже хищными, были намертво прикованы к взгляду Маргариты. Только сейчас дежурная сделала вдох, ощутив до чего же сильно бьется ее сердце между лопатками. Глазам не веря, она, тем не менее успокаивает себя; в ее голове автоматически пролетают инструкции, которые необходимо выполнять, когда имеешь дело с буйным пациентом. Но ведь буйства-то никакого нет.

– Анна? Ты?.. – прошептала дежурная.

Ловя ртом воздух и справляясь с потемнением в глазах, Маргарита старалась справиться со своим сбитым дыханием и бешеным стуком в груди.

Анна же стояла молча и продолжала смотреть. Ее тело было наклонено, а голова лежала на боку, щекой на книге. Руки ее вцепились в стол, а на лице так и замерла широкая улыбка. Застывший блеск в ее светлых глазах и полное отсутствие каких-либо движений, делало ее похожей на большую детскую куклу. Анна уже более минуты, а может и дольше, вот так вот стоит; Маргарита уже начинала чувствовать, что у нее на голове волосы встают дыбом. По спине быстрой волной пробежали мурашки. Она поднялась на ноги, отошла от стены и аккуратно принялась обходить стол, стараясь держать достаточную дистанцию для какого-то маневра или хотя бы успеть убежать прочь. Пациентка продолжала стоять и по-прежнему не двигалась. И лишь подойдя к ней сбоку, Маргарита заметила в унылом свете ночника, что глаза Анны двигаются – она смотрит на дежурную в упор и взгляд не отрывается от нее ни на секунду. Неприятная ситуация, а для Маргариты даже страшная. Она хотела сейчас больше всего просто громко закричать во все горло, но, то ли она боялась испугаться своего собственного крика, то ли уж точно не хотела спровоцировать Анну.